Шамо – посланник небес - Иван Филин Страница 12

– День добрый, – сказал я.

– Добрый, – сказал кузнец, оглядывая меня. – Что привело вас ко мне, странник.

– Увидел, как вы повелеваете вещами, металл, что тверд и крепок становиться мягким и слушается вас.

– Ну, то моя работа, а мягким он становиться от огня, мастерство мне передал учитель мой, а слушается меня, потому что ведаю, что делать.

– Ну, что подсказывает вам, что и как надо делать?

– Сам не знаю, никогда не думал об этом, ведать ведаю и знаю, что да как, а откуда, мне неизвестно.

– То от сердца идет.

– Возможно. Но что вам нужно?

– Нужен мне приют на ночь. Я отработаю.

– Не ищешь ли ты дом свой? Счастья не пошел ли ты искать вдали от родных земель? Поскитаешься и домой вернешься, там и счастье обретешь.

– Дом мой в сердце моём, счастья для себя не ищу, другим помогаю.

– Чем и как помогаешь тем, к кому придешь.

– Ведать, чем и как помочь – ведаю, но откуда, я не знаю.

– Ну, что же, помощь мне твоя не нужна, но приют тебе я дам.

– Спасибо.

Я осматривал кузницу. Разные изделия и украшения висели на стенах или полках, многое еще не было доделано, творец ждал вдохновения, как придет к нему, то сможет он вдохнуть душу свою в творение свое. Как создатель вдохнул душу свою в людей. И будет кузнец, грязный и изнеможённый работой тяжелой, богам равен, и будут завидовать боги ему. А люди другие будут восхищаться изделиями его и уверуют, что от бога дано, и сами в бога уверуют.

– А мечи и оружия почему не вижу я?

– Не по мне.

– Так почему, ведь и платят за него больше, и всегда работа есть.

– Не по мне, – сказал кузнец твердым голосом. – А коль пришел за этим, то уходи, не делаю я мечей и ножей, и приюта тогда не проси.

– Меч есть у меня, что скажешь о нем. Кто его сделал.

Я достал меч, что висел под накидкой и подал кузнецу. Он достал его из ножен и долго осматривал.

– Если противен он тебе, то попробуй сломать его, – сказал я.

– Не знаю, кто и как сделал его, и сталь мне неизвестна, хороший мастер сделал его. И ломать его не буду, жалко. И если будет он направлен на врага, то повержен будет он. Раз пришел помогать ты людям, то кто враг твой?

– Сам не знаю кто, от того и меч сломать хочу, раз получиться, не придется мне убивать других.

– Не буду я ломать его, даже если и пришел ты за жизнью моей, работу мастера великого пожалею, а коль дан он тебе с рождения, то избавишься после смерти.

Поклонился я кузнецу, и глаза мои затмили слезы. И слезы мои были от услышанной истины.

– Вы редкий человек, таких немного осталось в этом мире, как могли сохранить душу свою чистой, а разум холодным оставить ко всему искушению?

– Когда учитель мой, кузнец старый, умер, он оставил мне наследие свое, им и пользуюсь сейчас.

– И что же за наследие такое?

– Сказал он мне перед смертью, человек на земле есть – создатель. Если не теряет разума в суете ненужной, за вещами не гонится, а в душе радость и покой хранит, как святыню. А если нет такого, значит, теряет он себя, и страдания наваливаются на него, как снег на горы, и несчастья приходят к нему.

– Радость и покой, как сохранить, если видишь, что у других несчастья, – спросил я.

– Что же до беды чужой, ей помогать надо, в своей беде себя не забывать. А радость и покой в душе пропадет, спасение есть одно, работа, что по душе хоть и тяжела, а не гнетет. За ней-то и все горести проходят, и разум не блуждает.

– Прошел я по городу и не увидел тех, кто мог подобное сказать. Все больше тех, кто за своей выгодой гонится. Отчего так?

– Не знаю я, – ответил кузнец.

– А не от того ли, что гнетет людей кто. Властью своей мешает людям себя увидеть?

– Возможно, что и так, князь наш дань собирает, все больше и больше требует, чтобы власть свою укрепить. Войска большие хочет набрать – соседей наших боится, что за богатствами его могут прийти. Придут скоро ко мне посланники князя и обязуют мечи ковать и оружие делать. Откажу им. Пусть даже и убьют меня, но не будут творения мои против жизни направлены, коль сможешь помочь мне в этом, отблагодарю хорошо.

Я ничего не ответил, а кузнец продолжал заниматься своими делами. Иногда прерываясь, чтобы сказать, что-нибудь мне или подмастерью своему молодому.

– А как князя вашего найти. Спросил я, наблюдая за работой мастера.

– Сейчас не иди к нему, не примет он тебя. А завтра с утра приходи к воротам замка его и жди, может, примет тебя, как чужестранца, что может поведать о путешествиях своих.

– Хорошо, так и сделаю.

Утром следующего дня я пришел к воротам замка, где уже стояли люди, ожидая внимания князя своего. Замок был окружен высокой стеной, по ней ходила стража. В воротах открылась дверь, люди по одному начали входить в нее. Их обыскивали, оружие и деньги отнимали, и только потом пускали.

– Смотри, чужеземец, – сказал один стражник другому.

– Зачем ты пришел к владыке нашему? – спросили они строго, но с интересом. Они сами решали, кого пропускать, а кого нет. Иногда это приносило им выгоду.

– Я странник, хожу по свету, много чего повидал, и о мире неведомом, князю вашему рассказать могу.

Стражники, подумав, что я могу быть интересен своими рассказами, решили пропустить меня.

– Есть один указ у нас, не допускать никого с оружием и деньгами.

Стражники обыскали меня, достав меч, отобрали несколько монет, что были у меня, и только потом пустили меня во внутренний двор. Он был небольшой, как короб. Серый камень, из которого были сложены стены, еще больше угнетал. Здесь же был постоялый двор, главный двор замка находился за другой дверью. Но меня подтолкнули в узкую дверь, и под конвоем проводили меня в маленькую комнату, и закрыли прочной дверью. Маленькое окно под потолком было закрыто решеткой, толстые ровные стены источали холод, в самой комнате ничего не было. Гостеприимство князя меня озадачило. В комнате я просидел довольно долго, потом дверь ее открылась, и меня опять под конвоем повели по узким коридорам замка. Идти пришлось недолго, четверо стражников остановились перед закрытой дверью. Она открывала большой зал, в нем было много факелов, наверху я рассмотрел бойницы, при нападении защищаться можно будет из зала повелителя. Взять замок можно было только длительной осадой. Огромная дань, снимаемая с людей, заставляла подумать, что правитель набивает все подвалы замка провиантом.

Он сидел на огромном троне, окруженный стражей и свитой. Все их взоры были устремлены на меня. Большая зала была хорошо освещена факелами и свечами. Хитрые глаза князя иногда оглядывали присутствующих – он никому не доверял. Все время осматривал людей, которые его окружали, боялся нападения и иногда нанимал слуг, чтобы те следили для него.