Голос ночной птицы - Роберт МакКаммон Страница 12

Мэтью рефлекторно отмахнулся от нее, попав в лицо, но ему пришлось отшатнуться, а в комнату уже вбегал Абнер с вилами и фонарем.

— Убей их! — гнусаво завизжал Шоукомб. Он наткнулся спиной на стену и сползал на пол, зажимая лицо руками и уронив молот. Кровь, черная в охряном свете, текла у него меж пальцев. — Абнер! Убей обоих!

Старик, у которого с бороды капала вода, взял вилы наперевес и шагнул к Вудворду, который все еще стонал, пытаясь распрямиться.

Мэтью чувствовал спиной открытое окно. Ум сработал быстрее тела. Он сказал:

— Не убий.

Абнер застыл как вкопанный и заморгал.

— Чего?

— Не убий, — повторил Мэтью. — Так сказано в Библии. Ты знаешь слово Господне?

— Я? Слово Господне? Да, я помню…

— Абнер! Черт тебя побери, мочи их! — провыл Шоукомб в нос.

— В Библии, помнишь? Мистер Вудворд, не будете ли вы так добры выйти в окно?

У магистрата слезы текли по лицу от боли. Но он сумел собраться с мыслями, чтобы понять: двигаться надо быстро.

— Блин, дайте мне встать!

Шоукомб пытался подняться, но оба глаза у него уже побагровели и стали распухать. Встать было труднее, чем он ожидал, а устоять вообще не получилось. Он снова сполз на пол.

— Мод! Не выпускай их!

— Дай мне эти чертовы вилы! — Мод ухватилась за рукоять и потянула вилы на себя, но Абнер не выпустил.

— Парнишка прав, — сказал он спокойным голосом, будто ему только что открылась великая истина. — В Библии так сказано. Не убий. Да. Это слово Господа нашего.

— Идиот! Дай сюда!

Мод безуспешно попыталась выдернуть вилы из его рук.

— Быстрее, — сказал Мэтью, помогая магистрату перебраться через подоконник. Вудворд свалился в грязь, как мешок с мукой. Следующим полез Мэтью.

— Далеко не уйдете! — пообещал Шоукомб сдавленным от боли голосом. — Поймаем!

Мэтью оглянулся проверить, что Мод не сумела завладеть вилами. Абнер все еще держал их, лицо его бороздила мысль. Мэтью успел подумать, что этого приступа благочестия надолго не хватит: старик — такой же убийца, как и остальные двое, просто Мэтью бросил ему поперек дороги камень.

Перед тем, как выпустить подоконник, он заметил еще одну стоящую в дверях фигуру. Это была девушка — лицо бледное, темные грязные волосы свесились на глаза. Она стояла, обхватив себя за плечи защитным жестом. Мэтью понятия не имел ни о том, безумна ли она, как остальные трое, ни о том, что с ней станется. Единственное, что он знал точно, — не в его силах ей помочь.

— Беги, беги, как собака! — издевался Шоукомб. Кровь капала с его пальцев на пол, глаза превратились в опухшие щелки. — Если думаешь забрать свою саблю из фургона, то не старайся! Эта штука была тупа, как сапог! Так что бегите, посмотрим, далеко ли уйдете!

Мэтью выпустил подоконник и спрыгнул в грязь рядом с Вудвордом, который уже пытался встать. Мод осыпала Абнера ругательствами, и Мэтью знал: надо оставить как можно большее расстояние между собою и таверной, пока не началась погоня.

— Бежать можете? — спросил он магистрата.

— Бежать? — недоуменно посмотрел на него Вудворд. — Спроси лучше, могу ли я ползти!

— Что бы вы ни могли в этом смысле делать, сэр, постарайтесь делать это как можно быстрее. Думаю, что первым делом мы должны скрыться в лесу.

— А лошади и фургон? Мы их здесь не бросим!

— Времени нет. Полагаю, через несколько минут они за нами погонятся. Если они налетят на нас с топором или мушкетом…

— Ни слова более.

Вудворд с усилием заковылял к лесу на той стороне дороги от таверны. Мэтью шел рядом с ним, готовый подхватить, если магистрат пошатнется.

Вспыхнула молния, ударил гром, и на головы беглецов обрушился дождь. Еще не доходя до леса, Мэтью оглянулся на таверну и увидел, что никто за ними пока не гонится. Он надеялся, что Шоукомб потерял — хотя бы временно — желание собираться и выходить в эту бурю, а старуха или старик вряд ли смогут без него принять решение. Вероятно, Шоукомб слишком занят собственной болью, чтобы стремиться причинять ее другим. Мэтью подумал, не вернуться ли за лошадьми, но ему никогда в жизни не приходилось седлать или взнуздывать верховую лошадь, а ситуация была критической. Нет, решил он, лучше уйти в лес и держаться вдоль дороги — в ту сторону, куда они направлялись.

— Мы все бросили, — безутешно проговорил Вудворд, меся ногами грязь пополам с сосновыми иглами. — Все! Одежду, мои парики, судейские мантии. Боже правый, мой камзол! Этой скотине достался мой камзол!

— Да, сэр, — ответил Мэтью. — Но ему не досталась ваша жизнь.

— Жалкой же она будет с этой минуты! Ой-ой-ой, он чуть не сделал из меня сопрано! — Вудворд всмотрелся в непроглядную мглу впереди. — Куда мы идем?

— В Фаунт-Роял.

— Куда? — споткнулся магистрат. — Не заразило ли тебя безумие этого человека?

— Фаунт-Роял находится в конце этой дороги, — сказал Мэтью. — Если будем продолжать путь, то через несколько часов дойдем. — Оптимистичное заявление, подумал он. Раскисшая земля и полосующий дождь их существенно задержат, зато и преследователям тоже ходу не добавят. — Вернемся сюда с местной милицией и заберем наше имущество. Мне кажется, это наш единственный выбор.

Вудворд промолчал. Действительно, другого выбора у них не было. И если он сможет вернуть себе камзол — а также посмотреть, как Шоукомб дрыгает ногами в петле, — имеет смысл заплатить за это несколькими часами столь гнусного и недостойного положения. Он не мог избавиться от назойливой мысли, что если человек упадет в яму немилости Божией, то это дыра без дна. Он был бос, избитые яйца болели, голова обнажена на потеху всему миру, ночная рубаха промокла и покрылась коркой грязи. Но они хотя бы остались живы, чего не мог бы сказать о себе Тимон Кингсбери. «Исполнение приговора не входит в мои обязанности», — сказал он Шоукомбу. Что ж, это можно скорректировать.

Он вернется сюда и отберет свой камзол, пусть это даже будет последнее его деяние на этой земле.

Мэтью шел чуть быстрее магистрата и остановился его подождать. Через некоторое время ночь и буря поглотили их.