Гвардия Бога Войны - Дэвид Марк Вебер Страница 12

– Это его товарищ, лорд… Брандарк, – произнес он, овладев собой настолько, чтобы посмотреть в лицо градани. – Прошу прощения, господин, но я не спросил твоего полного имени, чтобы представить тебя как подобает. Это полностью моя вина. Могу ли я просить тебя представиться сэру Чарроу?

Брови Брандарка поднимались все выше, пока Вейжон выговаривал эти куртуазные фразы. Он никогда до конца не верил, что существуют люди, разговаривающие словами диалогов из плохих романов. Его так и подмывало подшутить над юнцом, но он чувствовал, с каким трудом даются Вейжону эти вежливые слова, и сострадание победило. Он не знал, можно ли скончаться от насмешек, но «сэр Вейжон», кажется, на это способен. А Брандарк не хотел, чтобы смерть молодого рыцаря была на его совести.

– Разумеется, сэр Вейжон, – ответил Брандарк вслух со всей возможной обходительностью и поклонился сэру Чарроу. – Меня зовут Брандарк, я сын Брандарка, градани из клана Вороньего Когтя, принадлежащего к Кровавым Мечам, еду из Навахка.

– О да, – покивал Чарроу. – Поэт.

Брандарк заморгал, потом криво усмехнулся.

– Правильнее будет «некоторым образом поэт», – поправил он. – Меня можно считать сведущим в литературе, но не более того.

Чарроу снова понимающе кивнул.

– Как пожелаешь, лорд Брандарк, знай же, что ты, друг и брат по оружию лорда Базела, желанный гость в этом доме. Добро пожаловать к нашему очагу и под защиту нашего щита.

Брандарк поклонился еще раз, на этот раз ниже. Он никогда не встречал слов древнего приветствия нигде, кроме как в книгах. Базел же отрицательно помотал головой.

– Я сердечно благодарю тебя за приветствие, сэр Чарроу. И за теплые слова в адрес этого недостойного Кровавого Меча тоже. Но, как я уже говорил вашему посланцу, – он кивнул на Вейжона, – я просто Базел.

– Прошу прощения?

– Никаких «сэров», – почти раздраженно пояснил Базел

– Но я… – Чарроу замолк и на мгновение смутился, почти как Вейжон. Потом он откашлялся. – Прошу прощения, – повторил он, – но ведь Бог ясно дал понять, что ты принц Базел, разве не так? – осторожно поинтересовался он.

– Да, не сомневаюсь, именно так он и сделал, – отозвался Базел. На этот раз в его голосе не было раздражения, он звучал почти смиренно. – Разве он мог поступить иначе, с его-то чувством юмора?

– Но… Ты хочешь сказать, что ты не принц?

– Да нет, если уж на то пошло, надо полагать, что принц, – несколько сконфуженно ответил Базел. – То есть, если мой отец – князь Харграма, а я – его сын, значит… – Он пожал плечами. – Мой народ ставит настоящего правителя клана выше всяких «принцев», между мной и моей короной еще три брата, поэтому мне не стоит задирать нос.

– Дело не в твоих видах на будущее, милорд, – сдержанно пояснил лорд Чарроу. – Мы обращаемся «сэр» и к тем, кто вовсе не принц. Я хочу сказать, хоть ты и не принадлежишь к нашему Ордену формально, в нем существуют рыцарские традиции. Разумеется, если ты принц, твой отец посвятил тебя, и, значит…

Глава Ордена Белхадана осекся, потому что тут Базел прыснул. Сэр Вейжон едва не рассвирепел, хотя на лице у Конокрада было ясно написано, что он изо всех сил борется с подступающим смехом. К сожалению, борьба была неравной. Брандарку удалось превратить свой смех в приступ кашля, который казался почти натуральным, а вот Базел удержаться не смог. Он хватался руками за живот, и все его гигантское тело сотрясалось.

Через несколько секунд он овладел собой, утер слезы и помотал головой настолько энергично, насколько позволял ему низкий потолок.

– Прошу меня извинить, сэр Чарроу, надеюсь, ты меня простишь. Мой отец как следует проучил бы меня за подобный смех. Но я смеялся вовсе не над тобой, я просто представил, как бы он стал посвящать кого-нибудь в рыцари. Видишь ли, градани не часто сталкиваются с подобными явлениями.

– Значит… – Вейжон не верил собственным ушам. Он пытался сдержаться, но, казалось, его язык ему не повинуется. Он услышал, как его голос задает вопрос: – Ты вообще не рыцарь?

Он едва не сорвался на крик, словно ребенок, которому взрослый сейчас сказал нечто такое, что никак не может быть правдой. Лицо его налилось краской, в горле запершило. Он пожирал Конокрада глазами, не в силах заставить себя понять, что избранник Томанака может оказаться не посвященным в рыцари. Что он может не быть хотя бы послушником, как сам Вейжон!

– Если только мой язык не наплел иного, это именно то, что я пытаюсь донести до вас все это время, – произнес Базел.

Вейжон в первый раз услышал в его голосе угрожающие нотки.

– Но… но…

– Замолчи, Вейжон! – Сэр Чарроу оборвал Вейжона с несвойственной ему резкостью. Отблеск настоящего гнева в карих глазах наставника впечатлил Вейжона как ничто другое, заставив его умолкнуть.

– Прости меня, принц Базел, – произнес он, склонив золотистую голову.

– Ладно, забудем, – отозвался Базел через несколько томительных мгновений.

Чарроу с облегчением выдохнул.

– Благодарю тебя за терпение, милорд, – произнес он торжественно. – Как ты, должно быть, уже догадался, у нас в Ордене просто не знают, как обращаться к избранникам-градани. Полагаю, что Бог хотел… удивить нас, сообщив мне о твоем приезде.

– Точно! Он большой мастер на подобные шутки! – согласился Базел со смешком. – Я со своей стороны могу добавить, что от меня он тоже кое-что утаил. Прежде всего само существование Ордена Томанака. Я знаю о том, кто вы и чем занимаетесь, не больше чем Пурпурные Лорды – о милосердии.

– Он не сообщил тебе об Ордене? – Даже Чарроу был ошеломлен, а Базел передернул плечами. Пожилой рыцарь смотрел на него несколько минут, очевидно обдумывая услышанное, потом покачал головой. – Хорошо! Вижу, нам есть о чем поговорить, милорд. Однако сначала пусть Вейжон проводит тебя и лорда Брандарка в ваши комнаты. Когда вы разместитесь, прошу вас пожаловать в библиотеку, и я попытаюсь рассказать вам то, что Он не счел нужным вам сообщить.

* * *

Час спустя Вейжон, снявший кольчугу и облаченный только в рейтузы и тунику, домашний наряд рыцарей Ордена (правда, его одежда была пошита из тончайшего шелка), вел Базела и Брандарка в библиотеку. Показав градани предназначенные для них комнаты, Вейжон воспользовался паузой, чтобы привести свои мысли хотя бы в подобие порядка. Его лицо сохраняло озабоченное выражение, пока он брел по каменным коридорам до библиотеки, но в общих чертах он примирился с самой идеей существования избранника-градани. С этим, как ни больно признать, неотесанным, необразованным избранником-градани, чья речь звучала так же курьезно, как речь крестьян, работавших в поместьях Алмерасов. Он знал, что это не должно иметь для него значения, если это не имеет значения для Томанака. Однако это имело значение, и как бы он ни старался, он не мог избавиться от сожаления, что такая милость растрачивается на подобную личность… и презрения к этой личности, на которую расточается божественное внимание.