Багровые небеса - Андрей Ливадный Страница 12

Взрослый бы сошел с ума, открыв такое в собственном рассудке, но Вадим был чужд иррациональному страху перед своими возможностями. Разве не о них твердили ему каждый день?

Мысли, чувства, ощущения - все спрессовывалось в миллисекунды бытия, за которые он успевал понять с недоступной обычному подростку спокойной рассудительностью суть происходящих вокруг процессов разрушения и одновременно ужаснуться им, увидеть частицу прекрасного в мрачной энергетике разрушения и осознать, что если ничего не делать, то спустя некоторое время его просто убьют .

Последняя мысль внезапно стала доминантой, она заполнила рассудок, требуя немедленных ответных действий.

Вокруг с тяжким грохотом рушились многотонные обломки стеклобетона, мрак взрезали лучи поисковых прожекторов… громадные машины карабкались по кучам щебня, подминая обломки траками широких гусениц, человеческая ненависть исчезла, теперь он ощущал болезненный азарт охотников, которые страшились содеянного, но уже не могли остановиться, - Вадим внезапно увидел распростертое среди окровавленных фрагментов стены, наполовину раздавленное, перемолотое гусеницами тело такого же, как и он подростка.

Ужас.

Мгновенный ужас прошелся отрезвляющей волной, вновь вернув сознанию кристальную ясность проносящихся с бешеной скоростью мыслей.

Он, наконец, очнулся.

Игры и уроки кончились.

В проломы стен ворвалась жизнь.

Десятилетний мальчик стоял посреди бушующего хаоса разрушения, впитывая идущие отовсюду эманации человеческого страха, агонии, ненависти, и вдруг звенящей нотой в его сознание ворвалось нечто иное: он увидел, как, перебираясь через нагромождения обломков, кашляя и задыхаясь от пыли, бежит, спотыкаясь, падая, крича в голос, незнакомая девочка его возраста. Ее щека была испачкана кровью, глаза слезились от разъедавшей их бетонной пыли, рот некрасиво кривился в исступленном крике…

Первое знакомство с чудовищной реальностью.

Разум отторгал данность.

Он не хотел более воспринимать вязкие волны человеческих эмоций.

На фоне короткой безэмоциональной агонии кибернетических систем подобные эманации казались отвратительными, непонятными, удушающими.

Он медленно, будто во сне повернул голову, и его импланты, наконец, заработали, исполняя свое предназначение, выплескивая на диапазонах связи четкие алгоритмы команд.

Девочка, чей образ ошеломил его, находилась в ста сорока метрах от Вадима, на территории смежного внутреннего дворика, - эти данные ему удалось снять с уцелевших на огрызках стен, работающих на автономном питании датчиков.

Он не прилагал специальных усилий, чтобы сконцентрироваться, все вышло само собой, как и должно происходить в рассудке мнемоника: мысль Вадима, направленная задыхающейся от ужаса девочке, была мгновенно оцифрована и передана ей по каналам прямой мнемонической связи, - импланты Вадима транслировали инструкции, которые автоматически воспринимались ее кибермодулями и преобразовывались из машинного кода в понятные человеческому рассудку мысленные образы.

Она остановилась, все еще дико озираясь по сторонам, всхлипнула, машинальным движением руки размазывая кровь и грязь по щеке, затем ее глаза отыскали пролом, заваленный горами раздробленного стеклобетона, карабкающийся по отвалам почвоукладчик, далее обычное зрение уже не работало, - в ход пошли включившиеся после мнемонического контакта сканирующие системы, и она увидела Вадима.

Беги ко мне.

Я боюсь!.. Меня раздавит!..

Беги!

Ее разум подчинился волевому приказу.

Громада почвоукладчика разворачивалась, лязгая траками гусениц. Мощный прожектор, установленный на лобовом скате брони, казался глазом мифического циклопа, но Вадим не ощущал ужаса перед неуклюже разворачивающейся машиной.

Вполне понятный механизм, которым в данный момент управляла не здравая логика программ, а злая, непонятная воля сидящего за рычагами управления человека, потерявшего рассудок от творящегося вокруг.

Он был убийцей.

Вадим читал мысли водителя, как ровные строки набранного на компьютере текста.

Его звали Джон.

Он потерял работу, и во всем винил мнемоников, новых сотрудников отдела терраформирования, которые могли контролировать сложнейшие роботизированные комплексы, пришедшие на смену морально устаревшим почвоукладчикам.

Его логика, простая до примитивного безобразия, не несла ни грамма здравого смысла, являясь полностью субъективной, она вела человека по пути ложных выводов, он даже не мог толком связать в своем сознании причину со следствием, и потому бесновался, чувствуя собственную ограниченность, никчемность. Он не мог понять необратимость прогресса, не принимал пришествия новых технологий, ненавидел все, что не в силах был постичь, и в то же время являлся откровенным трусом.

Он пришел сюда с единственной целью - выплеснуть свои жизненные неудачи на головы безвинных воспитанников корпоративной школы, в жестоком, несправедливом заблуждении считая, что, убив их, он вернет себе прежнюю жизнь…

Почему он не обратил свой гнев на взрослых сотрудников отдела терраформирования?

Джон боялся. Он ненавидел мнемоников и боялся их.

В его жилах холодела кровь при одной мысли о том, чтобы подойти к взрослому, уже состоявшемуся мнемонику и оскорбить его словом, либо действием.

Нет, на такое он не способен. Но, утопив свой ужас вместе с остатками здравого смысла, в изрядной дозе алкоголя, он решился пойти на штурм корпоративной школы.

Где логика?

Ее не было. Был страх и исступленная злоба.

Луч прожектора повернулся, внезапно высветив фигуру Вадима.

Вот он имплантированный ублюдок…

Мысль обожгла рассудок, словно горячий слюнявый язык, лизнувший мозг Вадима.

Его едва не вырвало.

Почвоукладчик рывком тронулся с места, сползая по отвалам бетонного щебня.

Беги ко мне!

Я бегу!… Ты только не уходи, ладно?!..

Я не уйду. Обещаю.

Вадим не понимал, откуда в нем такая твердость. Он не боялся, ни машины, ни управлявшего ей человека.

Импланты вышли на предел мощности проникающего излучения, передавая команды от разума мальчика к исполнительным кибернетическим системам почвоукладчика.

Огромная машина внезапно остановилась, затем начала поворачивать, застопорив одну из гусениц.

Сидящий в кабине человек моментально сообразил, в чем дело.

Ах ты, маленький корпоративный выкормыш…

Тщетные попытки вернуть утраченное управление почвоукладчиком только усилили страх и ненависть. Джон понял: ему не совладать с управлением пока этот бледный, серьезный не по годам подросток стоит среди бетонных обломков и играет с кибернетической системой, заставляя ее совершать незапланированные действия.