Киберпространство - Андрей Ливадный Страница 12

Все могло либо рассыпаться в прах… либо обрести новый смысл.

Однажды такое уже было в их жизни.

Черта невозвращения, за которой скрывается неопределенность будущего.

Господи, как далек и в то же время близок тот хмурый Дождливый вечер, когда он распахнул перед ней дверь машины, еще не подозревая, что орбитальная оборона родной планеты уже пала под ударом харамминов.

В такие моменты слова становятся лишними.

Горкалов был потрясен. Он понимал, что человеческая жизнь не вечна, но почему-то не мог даже помыслить, что однажды вновь повстречается с ней — Шейлой Норман, дочерью друга, которую успел полюбить за те несколько дней, а если быть точнее — часов, что даровала им для общения смертельная угроза, обрушившаяся на все человечество.

Первый закон Логриса был нарушен.

Впрочем, это случилось не сейчас, а намного раньше, поэтому, ощутив эманации посторонней воли, которая изменила часть его реальности, проложив по ней скоростную магистраль, Илья не испугался, но насторожился.

Однако он мог ожидать кого угодно, только не ее…

— Как? — все же сорвался с его губ этот риторический в данной ситуации вопрос.

— Все в бренном мире имеет свое начало и свой конец. — Глаза Шейлы слегка замутились, потемнели, но прошла секунда, и в них вновь вспыхнули искры внезапно обретенного счастья.

Его мир устоял. Он не выпустил ее пальцев из своей руки, и взгляд Ильи медленно оттаивал, возвращая тепло, он принимал данность, безоговорочно даруя ей право находиться тут.

— Пойдем, — он указал на два кресла, расположенные в тени террасы.

— Ты ждал гостей?

— В последнее время не знаешь, чего ждать, — неожиданно ответил он.

Пальцы Шейлы выскользнули из его руки. Она села, откинувшись на мягкую спинку кресла.

Между ними еще звенела прочная, но преодолимая преграда внезапной напряженности, вызванная не только узнаванием, но и воспоминаниями, которые сейчас рвались из потаенных уголков двух душ, откровенно не чаявших встретиться вновь.

Долгий багряный закат расплескался над пустыней и оазисом феерией прощальных красок дня.

— Значит, прошло почти сорок лет. И ты все это время управляла Конфедерацией?

— Ты не оставил мне выбора, Илья. — Губы Шейлы тронула легкая улыбка. — Когда тебя нашли в обломках «Фалангера», я думала, что мир рухнул и… ничего уже не будет. Но кто-то должен был завершить начатое. Я оказалась единственной, с кем ты поделился планами накануне битвы в Сфере. Ты рассказал мне о Логрисе, и нам действительно удалось не только отыскать его разрозненные компоненты в Рукаве Пустоты, но и собрать миллионы кристаллов воедино, реанимировав древнюю машину ксеноморфов. После падения Элианского узла связи Логрис оказался единственной системой, способной поддерживать сеть Интерстар в полном объеме.

— И вы решились на это?

— Решились. Хотя, по сути, у нас не было выбора. Только Логрис мог указать точные координаты планеты харамминов и снять вуаль устройств, искривляющих метрику пространства вокруг шаровою скопления. Мы освободили инсектов и логриан из рабства, уничтожили лже-логрис, поддерживавший владычество Квоты Бессмертных. — Она надкусила яблоко и вдруг добавила: — Все эти годы мне удавалось руководить Конфедерацией благодаря тебе, Илья.

— Не понимаю. — Он вопросительно посмотрел на Шейлу.

— Ты научил меня главному. — Она поймала его взгляд. — Никогда не сдаваться, идти вперед, но среди проблем, противоречий, вынужденных жестких мер никогда не забывать о милосердии. Помнишь, как ты сказал мне эти слова?

Помнил ли он?

Память личности, помещенная в логр, безупречна.

Порой он действительно перебирал мысленные четки тех событий, но не ради ностальгического удовольствия, а в силу информационного голода, пытаясь понять, что было сделано правильно, а что нет и какие последствия наступили в Обитаемой Галактике после того рокового сражения в Сфере.

— Да, я помню. Когда я очнулся и понял, что нахожусь в фантомном пространстве, то после долгих размышлений пришел к выводу: единственным носителем, способным сохранить сознание после смерти и обеспечить ему комфортную виртуальную среду, является логр. Потом, спустя некоторое время, на периферии моего мира начали появляться фантомы людей, и я получил подтверждение своих умозаключений о реанимации Логриса. Это говорило в пользу победы человечества и о распространении новой для нас технологии. Но до сегодняшнего дня я не знал, сколько прошло времени и как на самом деле развивались события.

Илья Матвеевич откинулся на спинку кресла. Чувствовал он себя не совсем уютно, ощущения спонтанной дрожи то и дело пробегали щекотливыми мурашками. Он смотрел на Шейлу и все глубже погружался в воспоминания.

— Только не подумай, что я пришла просто навестить тебя…

— Шейла… — Он вскинул взгляд, мучительно пытаясь понять — что мешает ему просто радоваться ее появлению, отчего каждая струнка души вдруг натянулась, готовая лопнуть… хотя все должно было происходить иначе.

— Илья, я знаю, — безошибочно подхватив его мысль, произнесла Шейла, — между нами все еще лежит вечность. Я прожила сложную жизнь, у меня был муж — помнишь лейтенанта Сокуру?

— Николай? Пилот «Хоплита» с базы РТВ?!

— Да. Сейчас он адмирал. Новый президент Конфедерации Солнц. Он решил, что способен нести это бремя. Процедура генетического омоложения сейчас так же доступна, как и технология логров.

— Я должен спросить… — Илья внимательно посмотрел на Шейлу.

— Почему я не сделала этого? Не прошла генетическое омоложение? — дополнила она прерванную фразу.

— Да.

— На то было много причин, Илья. Позволь, я поживу у тебя пару дней? — неожиданно попросила Шейла. — За две минуты всего не расскажешь… да и некуда торопиться.

Илья кивнул. Он не произнес ни слова, потому что чувствовал: не настоящее и даже не вероятное будущее, а прошлое ворвалось в сознание с ее появлением. Откровенно — он никогда не ждал подобного оборота событий и теперь, глядя на нее, не находил в знакомых чертах отпечатка прожитых лет, — взгляд Шейлы оставался так же чист, безоблачен, беззаботен, как много лет назад, ее образ входил в противоречие со словами, словно являлся отражением его собственной памяти о ней…

Наступила неловкая пауза, которую первой нарушила она:

— Илья, ты осуждаешь мой поступок? Думаешь о законах Логриса, сформулированных не нами? Брось… Отставь эти мысли. Просто прими все как есть и увидишь — у нас с тобой все сложится.

Горкалов не нашелся, что ответить. Он ощущал двойственность ситуации и упрекал себя за излишний прагматизм, когда нужно просто поверить — вот оно, счастье, о котором ты даже не мечтал…

Он встал, облокотился о перила и ответил: