Дыхание власти - Степан Мазур Страница 12

Рысь невольно остановился, печально выдохнул:

— Мечеслав? Ну откуда ты знаешь про Мечеслава?

— Я не знал, как его звали. Я не досмотрел. Времени не хватило.

Рысь первым взобрался по крыльцу, разлил по тарелочкам чай, придвинул фиалки с пятью сортами меда. Убрал тряпицы с тарелок, полных сладких ватрушек, печенья, бубликов, снова вздохнул:

— Все-то ты знаешь. Я сам недавно докопался.

— Ну, рассказывай, рассказывай.

Скорпион старался не смотреть на накрытый стол, но подлое зрение послало сигнал мозгу, что под руками еда, ресурс. Обоняние тут же уловило тепло, свежесть печеного. Даже ветерок вступил с ними в союз, нагулял аппетит. Мозг взбунтовался, отвоевав себе часть тела. Рука своевольно потянулась за добычей, пальцы цепко вцепились в мягкое, горячее слоеное тесто.

— Мечеслав, младший и любимый сын князя. Ему Святослав Хоробрый пророчил владение своей империей, что построит после взятия Константинополя. Двенадцать весен парнишке было. За два дня до рокового события доказал свое право на ношение взрослого оружия. Ты же помнишь, сколько весил взрослый харалужный меч?

Скорпион кивнул:

— Не всякий взрослый воин поднимет. Но там все богатыри были, лентяев в дружине Святослава не наблюдалось, сам ратным был и другим спуску не давал. Этого даже летописи выкинуть не смогли.

— То-то и оно, — подтвердил Рысь. — Не привык паренек к новому мечу, а старый уже взять не мог…

— Драка? Битва? Что там было? — Скорпион безжалостно поглощал труды долгих часов старания Рыси за русской печкой.

— Тут сразу и не объяснишь. В дружине князя были не только русичи. После побед к нему присоединились и болгары, и племена печенегов, и местные проводники, наемники. Непримиримые враги шли за Святославом рука об руку, разногласий не было. Ты же знаешь, как обычно воюют печенеги?

Скорпион попытался ответить, но булочка, как на грех, не позволяла открыть рта.

— Ладно, сам скажу. Печенеги — кочевое племя. Нападут быстро, затем резко отступят, осыпая контратаку врагов тучей стрел, потом снова нападут и так много раз.

Скорпион кивнул.

— Но слишком долго воевали с князем рука об руку, отвыкли отступать. Стяги князя не знали поражений. Ни разу.

Скорпион перестал жевать, весь превратившись в слух.

— Вард Склир, крещенный печенег, полководец византийцев, ночью вышел из стен Аркадиополя. Это городок такой был перед Царьградом. Мощный городок. В общем, вышел и напал на засадные полки — печенегов-союзников Святослава. Те, узрев земляка-предателя, двинулись на пролом покарать мерзавца, поломав строй. — Рысь примолк, вспоминая подробности, добавил, — кстати, общее войско Святослава не превышало пятидесяти тысяч человек. Хитрые ромеи загодя до этого, уточняя количество дани, спросили о точном количестве воинов. Святослав назвал цифру, в два раза превосходящую его войско — сто тысяч. Император Византии, не медля, собрал всю казну, обобрал подданных до последнего золотого и насобирал наемного и своего войска на двести тысяч конных, мечей и топоров. Воины со всех стран с лучшим вооружением, закованные в железо, конница, лучшая армия, превосходящая войско Святослава в четыре раза.

— Это знаю, ты про драку, про драку давай.

— Экий ты боевой, все тебе мечом махать. Ну ладно. Так вот. Завязалась драка. Но печенеги… не отступили! Полегли все, как один. Битва была жесткой, разгорелась по всем фронтам. Святослав с воеводами рубились на другом краю поля, а Мечеслав, углядев прореху в обороне, повел ближайших русичей закрыть брешь. Охрана не поспела за княжичем. Малолетний Мечеслав, едва удерживая тяжелый меч в руках, столкнулся лицом к лицу с массивным богатырем — Вардом Склиром, рослым полководцем, что побывал не в одной сече. Рубака, как ты понял, отменный. Меч Мечеслава чиркнул по шлему полководца, но ответный удар сразил княжича. Византийские хроники гордо ознаменуют этот бой, как победу прославленного ромея над воеводой диких варваров. Мужик ребенка зарубил. Доблестный герой, — Рысь замолчал, рассматривая первые вспыхнувшие звезды в чернеющем небе.

— Но на этом история не закончилась? Святослав-то не умер, как я помню. — Спросил Скорпион.

— Не умер, — подтвердил Рысь. — Четырехкратно превосходящее войско не смогло одолеть потрепанные отряды северного князя. Император Цимисхий запросил мира. Собрал все оставшееся золото и велел дипломатам во что бы то ни стало запросить примирения у грозного варвара. Святослав трижды проклинал ромеев с их золотом и собирался стереть Царьград с лица земли. Никакие подношения не могли замолить его мести, но…

— Что но? Всегда это «но»! Что у нас за история такая, если везде сплошные эти «но»… — забурчал Скорпион.

— …но один из дипломатов догадался в очередной раз прихватить с собой меч убиенного сына Святослава. И как только горящие очи отца узрели оружие любимого сына… Святослав сломался изнутри. Подписал мир, собрал золота на живых и на павших. За каждого убиенного, его семье взял золота. И уплыл на многочисленных ладьях морем на север, в родные края.

— Но не дошел… — выдохнул Скорпион.

Рысь кивнул.

— Цимисхий тотчас послал послов к печенегам, наклеветал, что Святослав повинен в гибели их людей. А тут еще как назло армия Святослава разделилась. Он послал головной, лучший и больший отряд в Киев с добычей, а с малым, ранеными и младшими воинами, остался на зимовье, ожидая возвращения подмоги с Киева.

— Но подмога не прибыла, — печально добавил Сергей.

— Слишком сильна стала фигура нового «Македонского» в мире. Византия приложила все усилия, чтобы осерчавшие печенеги встретили его по дороге. Христиане Киева также осознавали свою второстепенность в случае переноса Святославом столицы из Киева южнее.

— Все-таки снова пре-да-тель-ство, — протянул Скорпион.

Рысь кивнул.

— Один из воевод — Свенельд, христианин, не довел дружину на помощь Святославу. Князь, как и большинство воинов, были язычниками. Свенельд был куплен Византией. Клятва князю оказалась легче пуха. Малому отряду, пережившему зиму и изъевшему все припасы, пришлось встретиться с печенегами один на один. Ты же знаешь, что значит разочароваться в кумире. Они почитали Святослава, как полубога, великого героя, а он заключил мир с презренными ромеями… В той битве Святослав не вынимал из ножен меча, убитый гораздо раньше, под стенами Царьграда. Его убили не печенеги. Его убила боль потери любимого сына. Домой в Киев не спешил. Он не любил дворовое лицемерие, бояр и вечные заговоры. Это был настоящий князь, последний конунг. Но настоящих всегда боятся…

В груди что-то потухло, оставив звенящую пустоту.

Почему так всегда в истории? Что за злой рок над державой — терять лучших и достойнейших, предавая праху времени их заслуги? Страна, что не помнит своих героев, обречена…

Слова сами сложились в стихи. Губы зашлепали, чеканя каждый слог: