Пламенеющий Меч - Мэгги Фьюри Страница 12

Первое, что запомнил Гринц после пожара и резни, был каравай горячего хлеба на столе в кухне. Дверь была открыта, а мальчика мучили страшный голод и жажда, и прежде, чем хозяйка дошла от печки до стола, Гринц уже успел выскочить на улицу со своей добычей. Женщина была слишком грузной, чтобы поймать его, но ее вопли и ругательства он слышал еще долго, пока не свернул за угол. Там он увидел дыру в подвальной решетке и понял, что при своей худобе сможет пролезть между прутьями.

Гринц вспомнил, каким нелегким делом оказалось впервые накормить щенка. Тот еще недавно сосал мать и, хотя был явно голоден, не проявил никакого интереса к куску хлеба в руке мальчугана. К счастью, Гринц вспомнил, что слышал от Эмми, будто собаки разжевывают еду для своих щенков. Он попробовал сделать то же самое, и, когда засунул в ротик щенку два хлебных катышка, тот, похоже, понял, что к чему. Как и мальчик, он тоже учился нелегкому искусству выживания.

Тот вечер в подвале оказался поворотным для них обоих. Хотя мальчик по-прежнему тяжело переживал гибель матери, убитой у него на глазах, теперь у него появилась новая цель в жизни — забота о своем маленьком любимце. Гринц знал, что щенкам нужно молоко, но молоко было редкостью в Нексисе, и, как он ни старался, раздобыть его не смог. Потом Гринц подумал, не сгодится ли вместо молока сыр? Поиски привели его в более зажиточные кварталы в северной части города, и он все-таки нашел сыр в пустой буфетной, куда бесшумно влез через открытое окно. Кроме сыра, Гринц прихватил с собой еще и горшочек с только что сваренной овсяной кашей, обернув ручку тряпкой, чтобы не обжечься.

В поисках убежища, где можно было бы без помех извлечь пользу из своей добычи, Гринц заметил, что ставень на одном из окон в задней части Пассажа закрыт неплотно. Нелегко было вскарабкаться на подоконник со щенком за пазухой, да еще и с горшочком, но Гринц, с решимостью отчаяния, ворча и ругаясь, наконец добился своего. Окно было забрано железными прутьями, но Гринц смог протиснуться между ними. Мальчик неловко спрыгнул с высокого подоконника — ведь он старался защитить своего четвероногого любимца и сохранить содержимое горшочка. К счастью, каменный пол был покрыт пыльной соломой, которая смягчила удар. И все же «приземление» оказалось весьма неприятным, к тому же при этом выплеснулось немного каши. Выругавшись, мальчик грязным пальцем снял кашу, прилипшую к краю горшочка, и отправил ее в рот. Только тут он почувствовал, насколько проголодался, и с трудом удержался, чтобы не съесть все — ведь каша была нужна его щенку.

Кстати, как там щенок? Как он перенес падение? Дрожащими руками Гринц достал из-за пазухи маленькое живое существо. В комнате, куда он попал, было темно, свет, поступавший из высокого окна, был слишком слабым. Очутившись на холоде, щенок заскулил, но в остальном с ним, кажется, было все в порядке. Однако было ясно, что и любимец Гринца проголодался не меньше, чем он сам, и хозяину предстояло найти какое-нибудь убежище для себя и своего щенка…

В соломе кто-то завозился, скорее всего — крысы, но Гринц твердо сказал себе, что не боится их. Крыс он насмотрелся и дома, но для щенка они представляли смертельную опасность и к тому же могли лишить их обоих еды. Гринц рассудил, что нельзя оставить горшочек в уголке и отправиться на поиски более надежного укрытия. Ничего не поделаешь, придется взять его с собой. Хорошо бы еще найти огарок свечи и хорошую толстую палку. «Пошли, щенок», — сказал Гринц своему маленькому товарищу и, прихватив горшочек, отправился обследовать темное помещение.

В темноте Гринц уже через три шага наткнулся на какую-то деревянную стену. Он повернул налево, но там дорогу ему преградили сваленные на пол бочки и ящики. Гринц выругался с досады, и тут его осенило. Он согнулся в три погибели и, ощупывая бочки и ящики, стал осторожно пробираться среди них и в самом центре этой свалки наконец обнаружил подходящее убежище. Это была старая пустая бочка. Здесь крысы могли напасть лишь с одной стороны, а Гринц на всякий случай вооружился доской, отломанной от одного из старых ящиков. Наконец-то, впервые за очень долгое время, он смог почувствовать себя в относительной безопасности и даже поразмыслить, как им со щенком жить дальше.

Однако радость его была недолгой. На него вновь навалились усталость, голод, а главное — одиночество. Мальчик был один в огромном, темном, путающем здании, и никто не мог помочь ему. Все друзья и близкие Гринца погибли, но мальчику еще было тяжело признать эту жестокую правду. Ему снова захотелось бежать — с тех пор, как в его жизнь пришли огонь и кровь, он только и делал, что бежал. Однако никому еще не удавалось убежать от правды, и, поразмыслив, он решил, что нашел неплохое убежище на первое время, и Гринцу достало здравого смысла, чтобы остаться здесь. По крайней мере здесь нет драк и насилия, как в порту. Здесь нет зверей-стражников, лишивших его друзей и защитников. Здесь можно укрыться от непогоды и, может быть, найти какие-нибудь объедки. Здесь он и его единственный товарищ — в относительной безопасности.

Немного успокоившись, Гринц решил заняться щенком, который жалобно скулил от голода. Иначе никуда не денешься от этих мыслей и воспоминаний, от которых хочется плакать. Накормить щенка в темноте оказалось ужасно трудно, и к концу этого занятия оба они были перемазаны кашей. Но щенок, кажется, наконец успокоился. Прислушавшись к его ровному дыханию, Гринц понял, что его любимец заснул. Мальчик снова сунул щенка себе под рубашку, так чтобы он находился между его спиной и досками бочки, в месте, наиболее недоступном для крыс. Вспомнив о собственном голоде, мальчик вытащил из кармана помятый кусок сыра и в мгновение ока проглотил его. Потом он попытался устроиться поудобнее, а когда ему это с грехом пополам удалось, решил, что пора заснуть. Утром будет светлее, и он получше осмотрит помещение…

Мальчик проснулся от собственного крика. Ему снился кошмарный сон. Он видел сломанные ворота и горящее складское помещение. Люди с воплями бежали кто куда. И повсюду были стражники с мечами, красными от крови. Земля была покрыта мертвыми телами. Среди них лежало и тело его матери, а кровопийцы с мечами искали новых жертв… Гринц скорчился в своей бочке, словно стараясь укрыться от страшных мечей, и услышал, как взвизгнул щенок.

Гринц словно очнулся. Как он мог забыть о своем любимце! Не отдавил ли он ему что-нибудь случайно? Выругав себя, мальчуган дрожащей рукой нащупал под рубашкой теплый комочек. Щенок радостно взвизгнул и лизнул Гринцу руку. Мальчик почувствовал прилив благодарности к своему маленькому другу за то, что тот излечил его от страха, вызванного кошмарным сном. Надо было как-то назвать щенка. Гринцу казалось, что имя это должно быть не простым, а каким-то особенным. Его собачка не может зваться как попало. Он попытался придумать что-нибудь очень красивое, но безуспешно. Ни один из вариантов почему-то не устраивал его. Но все же это занятие помогало отвлечься от холода, голода, а главное — от ночных страхов…

Погруженный в свои размышления, Гринц машинально поглаживал щенка. Он подумал, что его любимец не такой уж маленький, а Эмми сказала, что он будет расти и расти, пока не вырастет таким же большим, как ее собственная белая собака, его мать. Где-то теперь Эмми?