Волчьи войны - Анри Лёвенбрюк Страница 12

Небольшая столовая была очень уютной, чувствовалось, что хозяева с удовольствием занимались своим делом и любили свой дом. Столы чисто выскоблены, на каждом — горшочек с букетом цветов, на стенах — картины, а под потолком — красивые светильники. Интерьер напоминал внутреннюю отделку корабля: стены до середины обшиты покрытыми лаком деревянными панелями, повсюду медная посуда, сети… Харчевня находилась вдали от больших городов и главных дорог, но выглядела гораздо привлекательнее многих популярных в Галатии заведений.

— Здравствуйте, сударыни, — приветствовала пухленькая хозяйка входящих Фейт и Алею.

Фейт ответила ей улыбкой, секрет обаяния которой знали, как полагала Алеа, одни только барды.

— Вы поужинаете у нас? — спросила хозяйка.

— С большим удовольствием, — поспешил ответить гном. — И, если у вас есть свободные комнаты, останемся на ночь.

Хозяйка улыбнулась.

— Вы сейчас наши единственные гости, — призналась она. — Присаживайтесь, вы, наверное, очень устали. А я займусь вашим ужином. Приготовлю вам свое любимое блюдо, и если никто к нам больше не заглянет, мой муж к вам присоединится!

И она, улыбаясь, пошла на кухню, оставив гостей на попечение своего усатого супруга.

— Хотите чего-нибудь выпить? Сидра, мятной воды? Пива, медового напитка? А может быть, чаю?

Мьолльн, разумеется, ответил первым:

— Пива! О да! Мне, пожалуйста, пива!

— А мне сидра, — сказала Фейт.

— Я… мне тоже сидра, пожалуйста, — застенчиво проговорила Алеа.

Никогда еще в своей жизни она не заказывала сидр в харчевне и не знала, прилично ли это девушке ее возраста. Вся эта ситуация и смущала и забавляла ее одновременно. Какая странная у нее началась жизнь! Она уже стала Самильданахом, а сидр пьет в первый раз в жизни!

Хозяин, любезно улыбнувшись, принял заказ и отправился за напитками.

— Как необычно здесь все выглядит, правда? — шепнула Алеа, наклонившись к подруге через небольшой деревянный столик.

— Да, похоже на кают-компанию корабля, — улыбаясь, ответила Фейт. — Кстати, море не так далеко отсюда, если идти на запад.

— Я никогда не бывала на корабле…

— Да уж, судя по тому, как ты правишь лодкой! — воскликнул Мьолльн и зашелся безудержным смехом. Гостеприимная обстановка харчевни и предвкушение вкусного ужина привели его в прекраснейшее расположение духа.

— Что вы имеете в виду? — спросила Фейт.

— Наше бегство из Сай-Мины, — улыбнувшись в свою очередь, пояснила Алеа. — Признаться, тогда, чтобы ускорить наш путь, я сыграла не по правилам… Сейчас тебе смешно, дорогой Мьолльн, но тогда ты выглядел не лучшим образом!

Гном вдруг сообразил, что впервые открыто заговорил о могуществе Алеи, и его смех тут же угас. Он не знал, вправе ли был это делать, но чувствовал себя так раскованно…

— Мне очень жаль, что я впутала вас во все это, — тихо проговорила Алеа, будто прочитав его мысли.

— Тебе не в чем раскаиваться, — тут же возразила Фейт.

— Я вас пугаю?

— Конечно! Но мы тебе верим, правда, Мьолльн?

Гном уже не смеялся. Он терпеть не мог серьезных разговоров, но понимал, что этот для девочки очень важен. Вздохнув, он решился ответить:

— Мы, гномы, ничего не смыслим в саймане. Это так, хорошо это или плохо. Вы же знаете, среди нас никогда не было ни одного друида. И разумеется, я боюсь…

Он выдержал долгую паузу, рассеянно глядя на причудливый узор деревянной столешницы. Затем продолжил:

— Это эгоизм, вот что я скажу. И в этом истина. Я эгоист, Алеа. Потому что не твое могущество пугает меня… клянусь! Нет, не это. Я боюсь не его, а того, что из-за него могу потерять тебя…

Алеа накрыла рукой руку гнома. Ей трудно было скрыть свои чувства. Но она не могла себе позволить проявить их — сейчас не время и не место. И, глубоко вздохнув, она только грустно улыбнулась:

— Нет, Мьолльн. Ты не потеряешь меня. Я тоже эгоистка, и я тоже не хочу вас терять. Но вы ведь знаете, я должна сделать то… что должна. Правда, откровенно говоря, мне чего-то для этого не хватает. О, вы даете мне очень много, больше, чем я заслуживаю, гораздо больше, чем я смогу вам вернуть, но мне все же чего-то не хватает. Вернее, кого-то.

Гном приподнял одну бровь.

— Нет, — улыбнувшись, ответила Алеа. — Я говорю не об Эрване, хотя действительно по нему скучаю…

— Фелим? — спросила Фейт.

— Да. Мне нужен друид. Такой, как Фелим. Тот, кто наделен сайманом, кто знает, кто я такая, и не захочет от меня избавиться… Кто-то, кто помог бы мне разобраться в том, что со мной происходит, кто научил бы меня… Мне очень неприятно говорить так, но всего этого вы не можете мне дать.

— Ну конечно, Алеа, — сказал Мьолльн, — ты права. В этом, пожалуй, тебе смог бы помочь только один друид — Фелим. Другие — вряд ли, другие не годятся.

— Не может быть, чтобы Фелим оказался единственным хорошим друидом, Мьолльн, — горячо возразила Алеа. — Возможно, среди Великих Друидов он действительно исключение, и то было бы странно. Но чтобы во всей Сай-Мине только он один был хорошим, такого быть не может.

В разговор вступила Фейт, и в голосе ее послышалась нотка беспокойства.

— Вы не забыли, что я училась у друидов? И даже если Совет совершил ошибку, в чем я сомневаюсь, я не позволю вам так говорить о моих братьях!

— И вы еще сомневаетесь? — воскликнул Мьолльн. — Сомневаетесь в том, что Совет ошибся? Архидруид хотел устроить смертельное испытание моей метательнице камней! Нет, у меня нет никаких сомнений! Как вы можете сомневаться, бардесса?

— Это испытание было бы смертельным, если бы Алеа не была Самильданахом, но ведь сегодня мы почти уверены в этом! Алеа обязательно осталась бы в живых, и Айлин наверняка это знал. Не стоит так поспешно судить о поступках и словах Архидруида. Может быть, за его жесткостью по отношению к Алее скрывалось желание убедить остальных друидов признать ее… кто знает?

Алеа кивнула:

— Я думала об этом, и мне это кажется вполне вероятным, Фейт. Но это не доказывает, что Айлин добрый человек. То, в чем я вижу вину друидов, касается меня, и эта их вина гораздо серьезнее, чем плохое отношение лично ко мне.

— У многих моих братьев-друидов доброе сердце. Многие из тех, с кем я общалась, когда обучалась искусству бардов, были честными людьми, и часто их намерения были лучше моих. Они были так же добры, как Фелим. Может быть, им не хватало его мудрости, но в их доброте я глубоко уверена.

— Хочется в это верить, — сказала Алеа.

— Пожалуй, — задумчиво произнес Мьолльн. — Очень может быть. Я помню одного вата, друга Эрвана. Мы его встречали в Сай-Мине, помнишь?