Игрушки для императоров. Лестница в небо - Сергей Кусков Страница 12

– Ничего подобного. – Она отрицательно покачала головой. – Думал ли ты когда-нибудь, почему все узкие специалисты в профессиях – мужчины? Я имею в виду специалистов высокого уровня: повара, профессора, ученые, врачи? Даже политики! Везде одни мужчины, хотя у нас на планете такое равноправие полов, что даже дурам femenino не к чему придраться! Возможности одинаковы, но мужчин там все равно больше, как ни крути.

Я покачал головой:

– Я не думал об этом, сеньора. Но… Есть такая популярная версия – мужчины умнее.

Она рассмеялась:

– Эти тесты начали проводить лет четыреста назад и проводят до сих пор. На предмет того, кто умнее. И всякий раз результаты, под тем или иным предлогом, пытаются поставить под сомнение.

Женщины не глупее мужчин, Хуан. У них более активны иные области мозга, но в целом наш уровень одинаков, это факт. Второй пример: почему в общей и младшей школе, дошкольных заведениях, среди медсестер, продавцов розничной торговли преобладают женщины?

Я вновь покачал головой.

– Внимание, все упирается в такое простое понятие, Хуан Шимановский, как внимание!

Она помолчала.

– Мужчины не умнее, просто у них всего один канал внимания. Случается и два, и больше, но это уникумы, исключения из правил. Обычные мужчины могут сконцентрироваться лишь на одной позиции, при этом достичь в ее выполнении больших успехов. Гораздо больших, чем женщины! Но заставь их одновременно следить за детьми, жарить яичницу, и не дайте Древние, в этот момент начнутся новости футбола! – Она усмехнулась, и я понял, что она проверяла сей факт на собственном опыте. – Они могут управлять боевым эсминцем, взламывать и крушить оборону врага, работать там, где нужна предельная концентрация и умение быстро принимать сложные решения. Однако яичница у них сгорит, дети залезут куда не следует и съедят то, что нельзя, а фамилия нападающего, забившего итоговый мяч на сто третьей минуте, пролетит мимо, потому что вспомнятся дети и яичница.

– Но… – Я понял вдруг, мне нечего возразить.

Сеньора же продолжала:

– Женщина же влегкую пожарит яичницу, заберет у ребенка опасный предмет изо рта и при этом будет точно знать, от кого ребенок у Марии: от дона Хосе или сеньора Мануэля. Зато на палубе эсминца она в самый неподходящий момент вдруг вспомнит, что забыла положить в косметичку «вон ту лимонно-бордовую помаду». Понимаешь меня?

Я кивнул.

– Наша работа – это работа для женщины, ты не представляешь, сколько необходимо иметь каналов внимания, чтобы держать под контролем сектор обзора, в котором находятся десятки, а иногда и сотни людей. Держать, а если появляется угроза, быстро принять решение, что с ней делать, не упуская из виду остальные части сектора, где также могут находиться потенциальные убийцы охраняемого объекта.

– Но мужчины отчего-то прекрасно справляются с этой задачей! – не мог не заметить я. – Охраняют, держат сектора, принимают решения! Большинство телохранителей – именно мужчины!

– Да. – Она согласилась. – Но мы – лучшие. Тебе скажет об этом кто угодно, любой специалист. Мы слабее мужчин, но мы лучшие, потому что женщины.

Саму идею корпуса, как ни странно, придумал мужчина. Император Антонио Второй. Он долго занимался такими проблемами, как разница между мужскими и женскими способностями, финансировал исследования. Он не был любителем, разбирался в проблеме досконально и под конец своего правления решился, назвав детище «Императорский корпус телохранителей».

Сеньора вздохнула.

– Это его идея – набирать девочек из имперских приютов. Тех, кому ничего не светит в жизни, для кого стать телохранителем его величества, находиться под постоянным прицелом с возможностью умереть в любой момент – подарок небес. Император давал девочкам шанс возвыситься, в какой-то мере войти в элиту, стать почти вровень с аристократией, и за это требовал немного – безоговорочное подчинение и готовность умереть. И они были готовы умереть за своего повелителя! – Она повысила голос. – И те, кого набираем мы сейчас, ничем не отличаются от прежних девчонок. Они так же готовы умереть по первому слову, с удовольствием идут сюда, чуть ли не бросаясь в ноги вербовщикам. У нас конкурс шестьдесят-восемьдесят человек на место, при всей нашей дурной славе и репутации, и это не предел! А знаешь, почему?

Я отрицательно покачал головой.

– Потому, что помойка жизни – она в любые времена помойка. И иногда жизнь не такая великая цена за то, чтобы ее избежать.

Сеньора Тьерри сделала паузу, предоставляя мне «догнать» эту мысль. Ведь в какой-то мере я сюда пришел за тем же самым – не очутиться на оной помойке. Да, у меня есть выбор, моя ситуация не настолько аховая.

Но цель та же.

– Обучали их специально отобранные и прошедшие тренировки по составленным императором и его специалистами методикам инструкторы, женщины-спецназовцы из армии, – продолжила она после паузы. – Тогда и речи не шло об уровне, подобном нашему, все только начиналось, и, к сожалению для Империи, все закончилось. Ты помнишь историю?

Я пожал плечами:

– После его смерти разразилась большая гражданская война за трон. Корпус потерялся в ней? Я слышал, его гораздо позже возродила аж королева Аделлина.

Сеньора кивнула:

– Почти, но не совсем так. Император чувствовал, что умирает. У него оставалось четверо сыновей от первой жены, каждый из которых ненавидел братьев до глубины души и мечтал сам возглавить страну после отца, и младшенькая, любимица, от второго брака. Ее звали?

– Алисия Мануэла. Алисия Первая, – ответил я, глядя, как выжидательно сощурились глаза сеньоры.

– Правильно. Первая некоронованная королева Венеры. За каждым из ее братьев стояла немалая сила, каждого поддерживали определенные круги общества, обладавшие властью и деньгами. Та война стала именно гражданской, поскольку в бою столкнулись не столько братья, сколько социальные слои государства.

Сыновья не любили императора, так уж получилось, и единственной его отдушиной на закате жизни стала дочь. Его отрада. Но, понимая, что после его смерти начнется бардак, в котором она станет первой жертвой, он попытался защитить ее и назначил пожизненным генерал-губернатором всех венерианских колоний. И протолкнул это решение через парламент, хотя ей только-только исполнилось семнадцать. Он думал, что хоть так сумеет уберечь ее от гнева братьев.

– Но ведь он спас ее!

Я знал эту историю на уровне общего курса. По-видимому, сеньоре полковнику известны некие романтические подробности.

– Она осталась жива и дала начало нашей династии.

Моя собеседница скептически усмехнулась:

– Но при этом до конца жизни так и не ступила на землю родины. На Землю вообще. Притом, что тогда колонии были не тем же самым, что сейчас, всего лишь промышленные районы вокруг космодромов, с минимумом удобств и почти полным отсутствием нормальной инфраструктуры.