Американец - Григорий Рожков Страница 12

Машу рукой, указываю на восток, туда, где находятся обороняющиеся погранцы. В голове это движение откликается резкой вспышкой боли. Меня слегка скручивает, к горлу подкатывает тошнотворный комок. В руку неожиданно вкладывают холодную фляжку. Несколько жадных глотков облегчают состояние, и я поднимаю взгляд на Аверьянова. Старлей задумчиво чешет лоб.

— Нас не так уж и много, а артиллеристов в том лесочке поляки прикрывают… Как же мы взводом будем их атаковать? — Здравое размышление, но без учета некоторых деталей.

— О нашем существовании противник не знает. — То, что я сказал «противник», вызвало одобрение у собеседников. Прежде я хоть и убивал врагов, но, наверное, делал это ради собственного выживания, а сейчас выражаю свое отношение к фашистской агрессии. — Насколько я знаю, пограничники — это высокопрофессиональные бойцы. Тем более советские пограничники относятся к войскам НКВД, а это очень серьезно. — Васильков и Бобров дружно приосанились, лица их засияли от гордости за родной НКВД. Алексей лишь скромно ухмыльнулся, одобряя мой «комплимент». — Вас целый взвод, и вы отлично вооружены. И вы не одни! Там, в расположении пограничного отряда, находится много таких же опасных солдат, как вы. И у них есть танки! Товарищ старший лейтенант, как вы думаете, командир отряда обратит внимание на такой неожиданный удар в тыл противника?

— Думаю, если мы подадим сигнал, то на нас не только обратят внимание, но и помогут, — с некоторым сомнением произнес старлей.

— Товарищ старший лейтенант, разрешите мне лично сходить на разведку и оценить дислокацию и количество сил противника?

Алексей задумался, потом согласился, но с условием, что он и еще двое погранцов идут со мной.

Через пять минут мы лежали в зарослях кустарника и в бинокли разглядывали лес за дорогой. Немцы и поляки, словно ужаленные в седалище, даже не пытались быть незаметными и безумно бегали, выполняя известные лишь им задачи. На поляну вниз по дороге, ближе к границе, откатили гаубицы и стали их разворачивать.

Три орудия, запомнили и зарисовали в блокноте.

Там же нарисовал схематическую карту местности с пометками важных объектов. Кроме пушек отметил место временного складирования боеприпасов для орудий и небольшой лагерь на самом краю поляны с развернутой радиостанцией.

Рация — это очень хорошо и плохо! Ее надо будет брать обязательно.

А вот грузовиков, приволокших 105-миллиметровки, видно не было — наверное, ушли уже. Обратил внимание на то, что от границы в сторону отряда пару раз проезжали грузовики «опель», почти у самой опушки леса они сворачивали и скрывались в лесу. Пометив на бумаге все, что было возможно, на этом участке, мы сместились на восток и изучили место съезда грузовиков. Отсюда удалось разглядеть маскирующихся артиллеристов и их ПТО. С нашей позиции удалось рассмотреть по меньшей мере два ПаКа и расчеты. Артиллеристы — немцы, а пехотное прикрытие — поляки.

— Смотри, вон грузовики маскируют, — толкает меня в плечо Леха, когда я зарисовываю новые данные.

— Где? — Бинокль в руки — и следим за направлением. О! Я уже люблю этих педантичных нацистов. Пять грузовиков немцы размеренно маскировали в кустах в полусотне метров от дороги. Отмечаем и их на бумаге. — Думаю, это все… Уходим. — Уйдя метров на сто от места лежки, я останавливаю Леху. Двое пограничников тоже замерли.

— В чем дело? — Старлей удивлен и заметно напряжен.

— Все в порядке, просто я поразмыслил над раскладом и кое-что придумал. — Голова моя гудела, и я присел. — Если ты не против, я расскажу, что задумал. — Аверьянов, заинтересовавшись, присел рядом. Бойцы взглядом спросили у командира, что делать, и Леха отправил их к нашему лагерю. — Смотри, нам нужно прорваться в отряд, но пройти мимо такой цели, как эти батареи, мы не можем и не имеем права. Пройдем — и в отряде эти пушки натворят такое, что мы все пожалеем…

— Я уже это понял, Пауэлл, давай к делу, — с легким раздражением бросил старлей.

— Хорошо. Вот смотри, у нас такая ситуация. Батарея гаубиц развернулась на удалении от основных сил, тут примерно метров пятьсот — семьсот от них до позиции ПТО и пехоты. У гаубиц расчеты по пять человек — пятнадцать артиллеристов. Плюс еще пять — трое у радиостанции и двое у временного склада снарядов. Итого в общей сумме двадцать человек. Думаю, если обойти их с тыла, со стороны границы, группой из десяти — пятнадцати стрелков, то этот вопрос можно будет решить очень быстро. Радиостанцию желательно захватить, она пригодится. — Кружочком выделяю пометку радиостанции. — Одновременно с атакой на гаубицы начинают действовать еще две группы. — Черчу на схеме две стрелочки. — Одна, малочисленная, атакует стоянку грузовиков. Вторая, самая большая, от дороги начинает обстрел позиций ПТО. — Повторяю все на схеме. — Захватив стоянку, подаем сигнал первой группе, и та, уничтожив гаубицы, продвигается на соединение с группой у стоянки. Вместе эти группы ударяют в тыл по противотанкистам и пехотному прикрытию. Мы как бы всеми действиями рассеиваем внимание врагов, не даем им понять, где главная беда. Главное — действовать быстро и дерзко. Пусть враги думают, что нас здесь не взвод, а рота. Много шума, много агрессии. Но без лишнего фатализма — не лезем на рожон. Мы не главная сила в этом спектакле. Как только нашумим, надо подать сигнал в отряд. У вас там была рация? — киваю на восток. От этого движения в глазах на мгновение потемнело, и мир плавно поплыл, но я собрал волю в кулак и не отключился.

— Есть рация, ее месяц тому назад привезли.

Ответ меня удовлетворил.

— Тогда еще один вопрос: у тебя на заставе были бойцы, разбирающиеся в радиосвязи?

Теперь Аверьянов задумался всерьез.

— Васильков и Ерошин, они до призыва были радиолюбителями в Минске… С немецкими рациями имел дело Васильков.

Прекрасно, есть еще и сведущий в вопросе солдат.

Теперь осталось достичь идеала во всей этой безумной затее с радиостанцией: нужно, чтобы радиолюбители разобрались с нашей немецкой рацией, чтобы смогли настроиться на нужную волну, чтобы передали в отряд запрос о поддержке и, главное, чтобы в самом отряде рация была в порядке и нас услышали вовремя. Мечты, мечты… Однако это маленький, хиленький, но шанс!

— Тогда мы можем подать сигнал по радио. Это первый вариант. Второй — мы можем отправить в отряд посыльного, но не факт, что он доберется… А ракетница у нас есть? — Алексей кивает. — И в качестве третьего варианта мы можем попытаться подать сигнал ракетами и надеяться, что нас поймут правильно и пришлют на огонек помощь. — Вижу, старлей смеется. — Я что-то не так сказал?

— Скажи, Пауэлл, откуда ты так хорошо русский язык знаешь? И акцента у тебя почти нет. Да еще и всякие шуточки откалываешь.

Вы спросили, а мы ждали. Хотя сейчас в голове всплыла мысль о том, что я все же для этого времени говорю неправильно. Даже построение предложений, наверное, здесь немножечко, но другое. Это же у нас на иностранное происхождение легко списывается? Вот и ладненько.