Древняя душа - Елена Амеличева Страница 12

Деметрий.

Во мне все еще кипел гнев, когда шаттл покинул эту планету. Глубокие царапины на лице Касикандриэры никак не выходили из головы. Снова и снова мозг прокручивал тот момент, когда старая сука нанесла ей удар. Ярость поднималась удушливой волной, заставляя лицо полыхать. В висках стучала кровь. И, несмотря на мое сопротивление, возвращались воспоминания, от которых так хотелось избавиться.

Лицо дяди, глаза, скользящие по мне, руки, которые я отталкиваю, уже зная, что это бесполезно – он все равно сделает со мной все, что захочет. Потому что мать отдала меня ему – а взамен он оставил ее в живых, удовольствовавшись троном, который получил после того, как убил моего отца. Лучше бы и меня тоже убил.

А вот и «Резолют» – сердце моего флота, убаюканное бесконечностью Вселенной. Черные матовые бока, хищные линии, боевая мощь, способная играючи уничтожить сотни космолетов противника. Моя гордость, бесстрашие, ультиматум. Мой Дом.

Сказанные Касикандриэре слова оказались пророческими – мать встречала меня у стыковочного шлюза. Небывалое событие, заставившее солдат разинуть рты. Так близко они ее никогда не видели и больше не увидят.

Голубые, как небо на планете моей невесты, глаза Аяны ничего не выражали. Но эта все еще изумительно красивая, изящная женщина казалась невозмутимой лишь тем, кто не знал ее так давно и хорошо, как собственный сын.

Несколько морщинок у слишком плотно сжатого рта. Складка пролегла между бровями. Пальцы одной руки не переставая крутят кольцо на другой. Темно-золотистые волосы уложены, надушены и украшены заколками с сияющими камнями в тон платью с одним оголенным плечом. Но в прическе нет той тщательно продуманной сложности, как обычно – мать не руководила каждым движением служанки, воплощающей ее замысел, просто позволила той привести волосы в порядок.

Взгляд отметил все это, скользнув по ней. И она, конечно, поняла, поэтому когда мы прошли в мою каюту, не стала ходить кругами и спросила в лоб:

– До меня дошли слухи о твоем намерении заключить брак, Деметрий.

– У меня все хорошо, мама, спасибо, что спросила. – Ухмыльнувшись, бросил я, плеснув себе в кристалл из яанита, который мгновенно охлаждает все, что угодно, черную, как Вселенная, акую из пузатого кувшина.

Забавно, с каждой планеты, со всех завоеванных миров что-то приживается у меня в быту. С А-34 в качестве сувенира я привезу жену.

– Надеюсь, и у тебя все в порядке. – Я набрал в рот терпкой ледяной акуи и замер, дав каждому вкусовому сосочку на языке взмолиться о пощаде. Двенадцать ядов в составе и сок дерева, растущего лишь на первой планете, которой пришлось принять мое владычество. Воинственный был народ, гордый, все пришлось залить кровью. Достойные противники. С ними было нескучно.

Акуя жидким огнем прожгла себе дорогу в мое горло и боем проложила путь в желудок, разогнав все мысли, заставив их уступить место воспоминаниям. Лицо дяди, с которым мы выпили по трети бокала. Его постепенно синеющее лицо, хрипы, попытка доползти до двери и недоумение из-за того, что мне не так плохо, как ему – он же не знал, что я привыкал к ней несколько лет – доведя дозу с капли до трех глотков.

Как же звали ту наложницу, что научила этому меня, совсем еще юного? Ведь я был не старше Касикандриэры тогда. Не помню – ни имени, ни лица ее. Да и не важно. Мне вспомнились слова, что я сказал дяде, когда он думал, что умирает. Но быстрой смерти мой главный враг не заслуживал. У меня были на него другие планы.

– Почему ты улыбаешься, Деметрий? – ноздри Аяны раздувались, как у сноровистой дикой кобылы с А-34.

– Может быть, твой сын влюблен? – я в два глотка допил акую и поставил бокал из яанита на стойку.

– В… нее? В эту дикарку? – брови матери поползли на лоб.

– Тебя это так изумляет? – из груди вырвался смех. – Твой сын всего лишь мужчина, а она весьма красива.

– Ты Покоритель миров! – прошипела женщина. – А не просто мужчина! Тебе не дозволено терять голову из-за девки!

– Не ты ли мне собралась запретить?! – в душе огнем акуи взорвался гнев. Я шагнул к Аяне. Побледнев, она отступила назад.

– Прости, сын. – Женщина даже попыталась придать тону своего голоса оттенок раскаяния. – Я беспокоюсь за тебя, это свойственно любой матери.

– Только не тебе. – Мне с трудом удалось сдержаться и не ударить мать. Пробужденные поступком Кассии воспоминания жгли душу, поливая едким ядом рубцы на душе. От этого есть только одно лекарство – заставить страдать других.

– Деметрий… – голос Аяны был мягок. Со стороны могло показаться, что она и в самом деле искренне обеспокоена судьбой сына. Но только со стороны, я-то прекрасно знал, что на самом деле в ее сердце царит такой же холод, как в вакууме космоса, что видно через прозрачную стену моей каюты.

– Эта девушка из знатного рода, – перебил я, расстегнув несколько пуговиц кителя – жар акуи бушевал в крови. – Красива, умна, здорова и юна. Что еще ты хотела узнать?

– Не понимаю, почему ты решил жениться. – Она подошла ближе ко мне, пытливо вглядываясь в глаза, словно надеялась прочитать в них ответ.