Трон костей - Антон Агафонов Страница 12

— Ты хочешь сказать, что в нарушении баланса мира виноват я? — Теон не мог поверить в услышанное. Он бы рассмеялся, если бы не та уверенность, с которой говорила Вершительница Судеб. — И что луна тут совершенно ни при чем? Что за вздор! Я не делал ничего такого, что могло бы привести к подобным последствиям.

— Ты сделал многое. Например, убил ученика Таргарона.

— Могдина? Он был чудовищем!

Впрочем, как и я сам.

— Хочешь сказать, что его убийство — всему причина?

— Косвенно.

— Объясни! — потребовал Теон. Он слишком привык говорить с позиции силы, позиции правителя, который завоевал почти весь мир. Он даже и не сразу понял, что повысил голос на ту, что способна обратить его в пыль одним лишь взглядом.

Лиамара задумалась, окинула взглядом своих, теперь уже золотых, глаз город, после чего тихо начала рассказ.

— Я хорошо помню, каким этот мир был раньше. Катаклизм, вызванный гибелью Истинного Пламени, сильно ударил по многим мирам, часть из которых была просто стерта, а другая пострадала так сильно, что жизнь на них была почти невозможна. Этот мир был из последних. Катаклизм изменил его орбиту, отчего одна часть мира превратилась в сплошную пустыню, а другая оказалась окутана вечными льдами.

Но люди смогли выжить. Они укрылись в пещерах, где питались водорослями, грибами и рыбой, обитающей в подземных реках и озерах. И именно в этом мире Таргарон нашел свое предназначение. Он, как и многие Длани в тот момент, был потерян, лишен предназначения. Кто-то остался в мире Тьмы, чтобы продолжить войну, а кто-то попытался восстановить нашу вселенную после катаклизма. Таргарон был из последних.

Он исправил орбиту этого мира, принес растения и животных с окраинных миров, и все ради того, чтобы вернуть в этот мир жизнь.

— Ты видела все это своими глазами?

— Да, — Лиамара оживилась.

Когда она обвиняла Теона в преступлении, то казалась суровой и безразличной одновременно, но сейчас она рассказывала о чудесных временах, как казалось ей самой, и это было слышно в голосе.

— Видела и «пещерных людей», и как зацвели поля. Я… — кажется, Длань немного засмущалась, — тоже принимала участие в этом. Я помогала ему. Меняла ландшафт и занималась другими вещами. Но не слишком долго. В какой-то момент я поняла, что начинаю жить его идеями и целями. Таргарон был этому рад, а я не очень. Но это была не единственная причина. Он собрался совершить нечто невозможное, опасное и глупое, и я не хотела в этом участвовать. Он собирался разделять себя с остальными.

— Разделить себя? Я не понимаю…

— Ты ведь знаешь, что когда Истинное Пламя правило этой вселенной, не существовало смерти, болезней, или чего-то подобного. Люди жили в гармонии и равновесии, мысли и чувства были общими. Каждый был как открытая книга для других, отчего легко можно было находить общий язык. Это был идеальный мир. Как жаль, что он этого не понял…

— Он?

— Неважно, — отрезала Лиамара. — Таргарон собирался все это вернуть. Пусть не в размахах всей вселенной, но хотя бы в рамках одного конкретно взятого мирка. Он называл это…

— Последний Час, — догадаться об этом не сложно, ведь именно к этому сводилась вся вера Детей Света. К тому, что настанет Последний Час, и мир объединится.

— Верно. Последний Час. Момент, когда время перестанет существовать. Исчезнет смерть, страдания и боль. Мир остановится, чтобы продолжить существовать в вечности.

— Больше похоже на вечный ад, — Теону всегда так казалось, когда речь заходила о старом мире, управляемом Истинным Пламенем.

— Он говорил так же… — печально произнесла Лиамара, вновь не став объяснять, о ком именно идет речь.

— Пока что ты рассказываешь мне то, что известно из старых сказок и никак не связано со мной.

— ВСЕ это взаимосвязано, — не согласилась Длань. — Таргарон должен был разделить себя с людьми, в какой-то мере каждый из них стал бы Таргароном, а он бы стал частью их. Образовался бы симбиоз, цель которого — Великое Единение.

— А он сам? Что случилось бы с ним самим, после этого Единения?

— Этим этот план мне и не нравился, и именно из-за этого я отказалась участвовать в этом безумстве. Он не знал. Да и откуда? Никто никогда не пытался занять место Истинного Пламени! В лучшем случае он бы стал одним из этих людей, влился бы в их общество. В худшем… он как личность растворился бы в сознании остальных. Теперь мы этого уже не узнаем.

Стать частью общества… Связать себя с людьми…

Это Теону кое-что напоминало. Его самого, Банрат-тан-Азура и призраков, которые так любили сводить его с ума. Они словно создавали что-то подобное, но в какой-то иной, извращенной и безумной форме.

— Но этот план был не так прост. Таргарон не мог просто передать частицу себя человеку, та бы просто выжгла его изнутри. Чтобы совершить задуманное на должном уровне, он провел эксперимент. Он взял одиннадцать человек, которых счел достойными, и наделил их силой. Сделал первыми Ткачами Иного, как их впоследствии стал называть. Он развивал их силу, чтобы в какой-то момент дать частицу себя, возвысить, сделать их бессмертными и первыми людьми, что войдут в Великое Единение. Но все пошло прахом.

— Они его предали. Я в курсе, — Теон невольно стиснул зубы от закипающего внутри гнева. Банрат-тан-Азур злился, вспоминая то время.

— Предали, но тебя никогда не интересовало, почему?

— Потому что они были алчны. Они захотели ещё силы.

— Отчасти, — кивнула Лиамара. — Но это не все. Они не хотели становиться частью коллективного сознания. Они хотели продолжить жить как жили, быть единственными, а не первыми из многих. Поэтому они его убили.

— Меня вообще удивляет, что они оказались на это способны. Он отдал им крохи, лишь малую часть. Как они смогли нанести удар такой силы, что тот оказался смертельным?