Оборотни клана Морруа - Ольга Гусейнова Страница 12

Темнота, одиночество, холод в груди, который высасывает из души последние остатки человечности и тепла. И такая дикая боль от потери чего-то? Кого-то? Должна быть рядом! Капля счастья, а потом снова пустота и холод. Вернись! Не предавай! Не продавай! Не прогоняй!..

Проснувшись среди ночи, я долго ворочалась в кровати. Снова сны, которые мучают меня последние месяцы. Новое место, новая страна – все тревожит и не дает спать спокойно. Или это чья-то нужда спать не дает, зовет своего обладателя. Я надела на пижаму халат и спустилась на кухню за молоком. Выпив стакан и налив еще один, чтобы забрать с собой в спальню, на цыпочках направилась обратно. Проходя мимо кабинета главы, заметила движение возле окна и осторожно заглянула внутрь.

Рэнулф стоял и смотрел на ночной пейзаж, казалось, что сейчас он находится где-то очень далеко и не здесь. Настолько одинокий, что я решилась: тихо подошла и встала рядом. Встряхнув головой, он удивленно уставился на меня, а я попросила:

– Лорд Рэнульф, не сочтите за бесцеремонность. Расскажите, где вы сейчас были и что видели.

Он нахмурился и, мотнув головой и усевшись в глубокое кресло, прохрипел:

– Иди спать, Милана, ни к чему тебе мои старые грехи ворошить.

– Позвольте? – утвердительный кивок, и я, присев на мягкий подлокотник его кресла, попросила: – Вы расскажите. И вам легче станет, и мне понятнее будет ваша жизнь.

Он каким-то обреченным взглядом посмотрел на меня:

– Понятнее не станет, страшно будет. По крайней мере, мне вспоминать страшно и больно. Рассказывал я только сыну, лет этак триста назад, чтобы знал, какие ошибки делать нельзя.

– И все-таки.

Он пронзительно посмотрел на меня и прорычал:

– Ты уже в курсе, что мать моего сына погибла, но не многие знают как. Мою жену звали Мейдия. Мы познакомились в лесу на охоте и с того дня все время были вместе. Через сорок лет появился Коннор, а еще через семь – две дочери-близнецы. Представляешь, какое это было для нас счастье. Для своей семьи я построил огромный дом и думал, что надежней его нет на всем свете. Через полгода после рождения близнецов потребовалось мое присутствие на совете кланов, и я, забрав сына, отправился в поездку, оставив хорошую охрану жене и девочкам. К тому моменту Морруа уже правил в совете. Мне пришлось задержаться, чтобы присутствовать, когда очередной самоубийца выдвинул свою кандидатуру на пост верховного главы. Когда я возвращался обратно, уже за несколько миль почувствовал запах гари и смерти. За неделю до моего возвращения отряд церковников выкрал мою жену и детей и, прикрываясь ими, вырезал половину моего клана и практически всех людей, которые жили с нами. Они оказались не так живучи, как оборотни. Затем они соорудили помост и на нем сожгли моих девочек заживо. Если тело сгорает полностью, то взрослый оборотень восстановиться не сможет. Как говорится, повреждения несовместимые с жизнью и практически единственное средство нас убить. Мои дочери сгорели сразу, а вот для жены им пришлось пару дней поддерживать огонь нужной температуры, чтобы ее тело превратилось в прах. Я не успел всего на неделю – от моей семьи остался только сын. Я нашел всех, кто был повинен в их смерти, но как вернуть Мейдию? Я бы сдох в тот момент, когда отомстил последнему убийце моей семьи, но Коннор ее часть – пришлось жить. Я и сейчас не знаю, зачем продолжаю существование.

В какой-то момент я оказалась у Рэнульфа на коленях и рыдала у него на груди. Наконец, вытерев лицо рукавом, прохлюпала:

– Но ведь вы можете еще раз встретить свою половинку и заново начать жизнь. Я думаю, она была бы рада увидеть вас счастливым.

Рэнулф печально посмотрел на меня:

– Малышка, в нашей истории не известно ни одного случая, когда самец получил вторую пару.

Я задумалась, а потом замечательная идея затопила меня надеждой и радостью и как-то так уверенно срослась с чувством нужды Рэнулфа. Я словно на крыльях летела к намеченной цели в единственно верном направлении. Даже чувство его нужды во мне запульсировало с новой силой, заставив поморщиться и снова потереть грудину.

Рэнулф с тревогой спросил:

– С тобой все хорошо, детка? Что-то болит?

Мотнув головой и вцепившись в лацканы его халата, я спросила:

– Скажите, вы верите в реинкарнацию? Что одна душа может рождаться заново в другое время и другом теле?

Он пристально посмотрел на меня, ухмыльнулся и попытался возразить:

– Милана, я думаю, к верам это не относится и…

Я уперлась, пытаясь достучаться до него:

– Но почему? Ведь мужчины веры умирают сразу после гибели своих пар. Я правильно понимаю? И только вы, ну, может, и еще кто-нибудь долго прожил без своей пары. Ведь может так случиться, что вы просто не можете дождаться своего повторного счастья. Просто оно идет к вам медленно. Понимаете, я с детства чувствую, когда кого-то ждут, ищут и готовы полюбить и соединить с ним свою жизнь. Я назвала это чувство нуждой. Нужда возникает, когда человек очень сильно нуждается в другом человеке или не человеке. Когда страдает без своей половины, когда готов принять ее и зовет. Вы мне верите?

Отметив недоверчивый кивок, я продолжила:

– Просто поверьте мне! Я даже в универе получила прозвище Сваха за сводничество. В хорошем смысле слова. А еще, когда нужда приходит ко мне, я чувствую боль в груди, и пока не направлю все ресурсы на ее исполнение, мне не становится лучше. Вот и с вами я почувствовала нужду, когда вы коснулись моей руки перед ужином. Честно говоря, она настолько терзает меня, что я даже спать не могу. А это значит, нужда в вас слишком сильна. Ваша половина очень страдает, потому что вас нет рядом. Она уже готова принять вас. Самое главное, когда мне сейчас в голову пришла мысль, что, возможно, это душа вашей жены, нужда чуть дырку мне в груди не сделала – значит, я на верном пути.

Рэнулф пересадил меня в кресло и подошел к окну. Потом глухо спросил:

– Ты когда-нибудь чувствовала подобные чувства в отношении других веров?