Любовь и волки - Ольга Иванова Страница 12

— Тогда позволь мне тоже тебя познакомить, тетя, — с вызовом произнес Глеб, приобнимая меня. — Это моя невеста Аня. Аня, познакомься, это моя тетя Тамара. Тамара Васильевна. Ну и, как ты уже слышала, Ангелинушка и... Полинушка, если не ошибаюсь, — в его голосе сквозил неприкрытый сарказм.

— Не ошибаетесь, — брюнетка игриво стрельнула в него глазами. Казалось, ее нисколько не смутил мой статус, только что обозначенный Глебом.

— Очень приятно, — тем не менее я одарила всех вежливой улыбкой.

— Так ты пригласишь нас войти? — поинтересовалась Тамара Васильевна. — Может, чайком угостишь?

— Проходите, раз пришли, — Глеб кивком показал на кухню.

— А что ж Софья Ильинична, где она? — тетя, не медля и секунды, подхватила «девочек» пол локотки и потянула за собой в кухню.

— Гуляет где-то, — Глеб неопределенно пожал плечами и последовал за ней, одновременно увлекая и меня следом.

— Ну и ладно, — гостья будто бы и обрадовалась этому. — Потом увидимся...

— Да здесь я, — донесся с лестницы голос бабули, а следом и постукивание трости. — Не дождетесь... Тамара, ты ли этого? Чего явилась?

— Вас проведать, Софья Ильинична, — елейно протянула та. — Тортик вот принесла. Заодно девочек Левиного племянника прихватила, а то скучают, бедные...

— А чего тебе у Серовых не сидится? Зов крови, что ль, покоя не дает? — старушка уже спустилась с лестницы и шустро направлялась в нашу сторону.

— Ну тоже скажете, Софья Ильинична, — а тетя все же растерялась, стушевалась, даже порозовела сквозь слой пудры.

Я переводила взгляд с нее на Глеба и его бабушку и никак не могла взять в толк, при чем тут Серовы и почему этих девушек, если они относятся к той самой семье, так спокойно пустили в дом. Вчера ведь встреча с их мужчинами едва не переросла в драку. А Тамара Васильевна? Какое отношение она имеет к этим Серовым?

— Ладно, неси свой торт на кухню, — скомандовала Софья Ильинична. — Глеб, ставь чайник...

В кухне гостьи чинно расселись за стол, бабушка тоже, я вызвалась было помочь Глебу с чаем и посудой, но он почти силой усадил меня с остальными, сказав, что справится сам. Скоро на столе уже стоял сервиз, в кружках дымился чай, а торт был порезан и разложен по блюдцам.

— Прости, а почему твоя тетя дружит с Серовыми? — украдкой спросила я у Глеба, пока Тамара Васильевна засыпала Софью Ильиничну вопросами о ее самочувствии.

— Она вышла замуж за одного из них, — отозвался Глеб так же тихо. — Был большой скандал, потом все кое-как улеглось, но ее предательства никто в нашей семье не забыл.

— Глеб, — Тамара Васильевна словно почуяла, что мы говорим о ней. — Значит, мой племяша наконец дозрел до женитьбы? Это очень хорошо, очень...

— Чем же? — Глеб приподнял одну бровь. — Мне кажется, это мое личное дело, разве нет?

— Конечно-конечно, — всплеснула тетя руками и натянуто захохотала, — а то чье же?

Потом она вдруг ойкнула и насторожилась:

— Шум какой-то во дворе, не слышите?

— Нет, — бесстрастно отозвалась бабуля, подцепляя ложкой кремовую розочку с торта и тут же отправляя ее в рот.

— Я тоже, — Глеб бросил взгляд за окно.

— Будто упало что-то, — торопливо пояснила Тамара Васильевна и посмотрела на меня: — Сходи, милая, проверь...

— Я сам схожу, — Глеб начал подниматься.

— Нет, пусть Анечка сходит, — тетя растянула губы в улыбке. — А я пока совета у тебя спросить хочу...

Так, похоже, меня просто захотели ненадолго выпроводить из кухни, чтобы сказать нечто, не предназначенное для моих ушей.

— Хорошо, я проверю, что там упало, — отозвалась я, вставая. Потом успокоила Глеба, который все еще колебался: — Все в порядке, я быстро.

На самом деле уходить далеко я не собиралась и уж тем более покорно исполнять «просьбу» тетушки. Всего лишь вышла, демонстративно хлопнув входной дверью, чтобы в кухне было слышно, а затем на цыпочках вернулась.

Вот не люблю подслушивать, но тут, как подсказывала интуиция, дело касалось меня. Понимаю, что ничего лестного не услышу в свой адрес, но меня волновала реакция Глеба.

И я не ошиблась.

— Глеб, как ты мог? Зачем тебе она? Уже весь поселок судачит о тебе и ней, — понизив голос, говорила Тамара Васильевна. — Зачем тебе этот... Человек.

«Этот человек» неприятно резануло слух, словно я не девушка, а существо среднего рода, недостойная не то что называться невестой Глеба, а даже имя мое произносить. Какая-то тетя у Глеба, простите, хамоватая. Стало обидно чуть ли не до слез. Неприятно, очень.

— Тебя, тетя, а уж тем более остальных, это вообще не должно касаться, — в голосе Глеба заиграли нотки агрессии.

— Глеб, ты забываешься, — тетя тоже заговорила более жестким тоном. Это из ряда вон входящее событие, чтобы... — тут я вновь на несколько секунд оглохла, точно как вчера во время препираний Глеба с Серовыми. Да что ж такое? Наверное, точно надо обследоваться. А то и слух подводит, и галлюцинации.

— Позор не только на вашу семью, но и весь наш род! — тем временем продолжала родственница Глеба. — Это возмутительно! Софья Ильинична, а что вы на это скажете? Вас не расстраивает, что ваш внук связался с этой... девицей?

Я сцепила зубы, приказывая себе не терять самообладания.

— Так я предлагала Глебушке укусить ее, — как всегда без лишних эмоций отозвалась бабуля. — А он не хочет. И сам тоже... не хочет.

Господи, что за новый бред? Опять это «укусить». Будто вампиры, честное слово. Смешно и неудобно. Шутка бабули устарела...

— Повторяю: я не собираюсь ни перед кем отчитываться, — заговорил Глеб. — И девчонок своих нечего мне было приводить. Ты ничего этим не добьешься, ясно?

— Глеб... Почему ты такой бессердечный? — а теперь тон тетушки сменился на отчаянный. — Ну чем, чем тебе не нравятся эти прекрасные девушки? Да в них же любой влюбится! Любой готов сделать парой, единственной. Ты ведь знаешь, в какой мы ситуации, Глеб! Ну ладно с этой женитьбой... Можно и без нее. Просто... Помоги. В конце концов, неужели тебе не хочется хоть как-то замолить грехи своего прадеда? Страдает целый клан, не одно десятилетие, и все по вине твоего предка! Хоть бы немного совести имел! Или ты такой же жестокий, как и твой прадед? Желаешь стереть клан Серовых с лица земли, да? Софья Ильинична! Что вы молчите, будто это вас не касается?

— Ничего не знаю и знать не хочу, — проворчала та. Послышался звук отодвигаемого стула, затем шаги и стук трости. — Пошла я... Торт, кстати, был не очень.

Меня могли застать за подслушиванием, поэтому я поспешила отойти от двери, а потом и вовсе покинула дом.  На душе было тяжело и гадко. Тетя Глеба была не первой, кто пытался отговорить его от женитьбы на мне, и все эти взгляды прохожих, словно я какая-то бракованная. Я ведь все это замечала, помнила, просто пыталась не придавать значения. И что во мне не так? Отчего-то кажется, что дело далеко не в том, что я не местная. Не местная, но не инопланетянка же.