Лик Хаоса - Роберт Линн Асприн Страница 12

— Ах, — услышал он, — Никодемус. Как мило, что ты очнулся.

Перед ним плавало лицо женщины, красивое лицо, хотя это делало его еще более ужасным. Это была ведьма-нисибиси, она улыбалась, что само по себе было чудовищно. Ее окружал сонм клевретов, живых мертвецов. Особенно отвратительны были двое со змеиными глазками, безгубыми ртами и зеленоватой блестящей кожей.

Она мягко начала излагать ему, что хотела бы от него услышать. Некоторое время он только тряс головой, закрывал глаза и пытался раствориться. Если б он мог спрятать свое сознание в привычное убежище, ему удалось бы не обращать ни на что внимания. Боль, вопли, дробящие ночь, проходили бы мимо, он не ведал бы ничего, что здесь происходит и умер без стыда поражения. Она все равно убьет его, когда выведает все, что ей нужно. Итак, Нико начал считать в обратном порядке, зажмурив глаза, припоминая руны, которые могут спасти его. Но вопли Тамзен, ее мольбы к нему, звериное рычание Джанни проникали в мозг и не давали достичь тихого уединения, возвращая его назад, в действительность.

И все же, когда она задавала вопросы, он только молча смотрел на нее. Ему и в самом деле было мало известно о планах Темпуса и его образе мыслей, даже при желании он немного мог бы рассказать. Но когда Нико в очередной раз закрыл глаза, ведьма подошла и оттянула его веки деревянными щепками, чтобы он мог видеть то, что заставляло кричать Джанни.

Они распяли пасынка над норой дикого зверя — позже, когда тот прогрыз себе путь на свободу, Нико разглядел, что это был барсук — и выкуривали оттуда грызуна, разложив костер у другого входа в его туннель. Когда в животе Джанни проступили очертания животного, шевелящегося внутри, Нико сдался, рассказал все, о чем его спрашивали, и сделал все, что от него хотели.

К этому времени девочки уже давно умолкли. И все, что он слышал, был голос ведьмы, все, что он запомнил, был кошмар ее глаз и послание, которое она велела ему передать Темпусу. Когда он повторил ее слова, ведьма сняла щепки с его век… Тьма, которую она ему подарила, была кромешной, и он наконец нашел благословенное уединение, мысленную пещеру для медитаций.

* * *

В «главном доме» Роксаны поднялась суматоха. Суетились рабы, слугам отдавали приказы, во дворе караван готовился к отправке.

Сама она сидела раздраженная и злая в своем кабинете среди гобеленов и инструментов ее ремесла: здесь были вода и огонь, земля и воздух, минералы и растения, а также рельефный глобус, отделанный драгоценными камнями.

Одно движение руки — и все это будет погружено в фургон. А для того, чтобы снять чары с этого дома, нужно и того меньше — движение пальца, непроизнесенное слово, и все опять станет именно таким, каким и было — ветхим и шатким. Но ошибки этой ночи и усилия, затраченные на их исправление, истощили ее силы.

Нико сидел в углу, глядя прямо перед собой, дыхание с хрипом вырывалось из его груди. Он еще не пришел в себя. Еще одна ошибка — эти проклятые змеи понимают все чересчур буквально и не способны довести до конца простейшее задание.

Посланные ею змеи, превращенные в пасынков, должны были отыскать детей на улицах; внешне они ничем не отличались от Нико и Джанни. Но эта шлюха-вампирща, распроклятая третьеразрядная колдунья, умудрилась опередить их и забрать детей к себе. Пришлось менять все планы, посылать фургон со змеями, выручать приманку — одних только девочек, мальчиков было уже не вернуть. Конечно, змеям было не под силу провести опытную женщину, знакомую с чародейством. Ишад отдала женскую часть своей добычи только, чтобы не связываться с магией нисибиси, сделав вид, что верит «пасынкам», требовавшим выдать Тамзен и ее подружек.

Если бы Роксане не предстояло срочно покинуть город сегодня ночью, она изничтожила бы вампирскую душу — или, по крайней мере, ее память.

Колдунья снова вынула змей из корзины и поднесла их головы к своему лицу. Они как молниями, выстреливали язычками, змеиные глазки молили о пощаде, но Роксана давным-давно позабыла о таком понятии. Ей необходимо было восстановить силы, растраченные отчасти по вине этих существ. Высоко подняв их, она встала со стула, произнося заклинание, и швырнула змей в пылающий очаг. Пламя с ревом охватило корчащиеся в агонии тела рептилий. Когда они зажарились, Роксана достала их серебряными щипцами и съела хвосты и головы.

Укрепив таким образом свои силы, она обернулась к Нико, все еще прятавшему свой разум и душу в сокровенном убежище, которое колдунья способна была видеть с помощью магии. В этом месте умиротворения и расслабленности, пещере на краю рассудка, скрывался призрак — друг, который любил Нико. Она научилась принимать его облик и долго разговаривала с пасынком, завоевав его доверие. Теперь Нико принадлежал ей, как и обещал ее возлюбленный господин; стоит ему узнать что-то, как в ту же минуту ей станет известно об этом. Он же ничего не запомнит, и его уделом будет лишь война и смерть. Через него она сможет пасти Темпуса, когда пожелает, через него узнает любые его намерения.

Ибо Никодемусу, рабу нисибиси, так и не удалось избавиться от своего клейма и сбросить цепи: хотя ее возлюбленный освободил его тело, где-то в глубинах души Нико был завязан узелок. В любой момент ее господин мог потянуть за шнурок, а теперь и она могла сделать это.

Он не помнил ничего, что происходило после допроса в роще, зная лишь то, что было нужно ей. Если же что-то и сохранилось в его памяти, он принимал это за наркотический бредовый кошмар.

Роксана разбудила Нико, прикоснувшись пальцами к векам и объяснила, что он теперь стал ее крепостным, ее инструментом — на тот случай, если забудет вдруг их короткую беседу или визит сюда. Она предупредила его о непослушании и заставила душу Нико содрогнуться, показав в зеркале своих глаз, что произойдет с Тамзен и ее подружками, если он даже на минуту вспомнит о происшедшем в этом доме. (Потом она доставила себе удовольствие, погладив его обезображенное лицо, чтобы еще раз показать ему, кто раб, а кто хозяин. Она заставила Нико послужить ей и набралась сил из его распухшего рта, а затем, посмеиваясь, заставила его забыть об этом.

Теперь можно отослать нового слугу, который отныне будет ее глазами и ушами, пребывая при этом в полном неведении, и только в глубинах сознания дух его будет плакать и биться.

Людям Джагата Роксана велела доставить его к казармам пасынков, и они подняли обмякшее тело смуглыми руками.

Теперь колдунья могла покинуть этот развращенный город и направиться на север. Единственным ее желанием было поскорее вернуться туда, где ждали ее объятия господина и возлюбленного. В дороге она будет оставлять за собой отчетливый след, чтобы Темпус мог идти за ней, Там, на Стене Чародеев она будет лежать в высокогорном сиянии вместе с господином и возлюбленным, довольным дарами, которые она принесла: горстка пасынков, Пеннорожденная и человек, которому боги дали бессмертие.

* * *

Почти до рассвета пришлось успокаивать пучеглазых, потерявших свои лучшие корабли. К счастью для всех, бурекская аристократия пользовалась гостеприимством Кадакитиса и находилась в летнем дворце, а не на кораблях, когда те вдруг снялись с якорей и, словно живые, сами по себе направились к центру водоворота, возникшего у входа в гавань.