Сэр Евгений - Виктор Тюрин Страница 12

В узкое окно скользнул лучик солнца, прочертив, по пыльному камню, светлую дорожку. Пропел трижды рог. При этих звуках у меня внутри словно что-то оборвалось. Будто смертнику зачитали приговор! Отчаяние обострило мой ум, заставив его усиленно работать. Принялся лихорадочно вспоминать то, что мне говорили об эксперименте в институте и сравнивать с тем, что есть. Все те несуразности, замеченные впервые часы пребывания в четырнадцатом веке, я тогда просто откинул, заставив поверить себя в то, что нахожусь в своем времени и лежу сейчас на белой чистой простыне. Теперь к этому я мог добавить следующую фразу: 'таращит свои бессмысленные глаза в потолок, а из угла рта у него непрерывно течет слюна'.

'Мать вашу!! Что мне теперь делать?! Что делать… в этих… мать их!! Средних веках!!'.

Неожиданно снаружи лязгнул засов. Дверь отворилась. Из проема полуоткрытой двери выглянул Джеффри. Вчера я сам попросил его прийти закрыть дверь, а затем, даже если будет тихо, входить с осторожностью. Мне не хотелось, чтобы зверь, оставшийся после моего ухода, причинил кому-либо вред.

Наши глаза встретились. Не знаю, что он увидел в моем взгляде, но подходить не стал, оставшись стоять возле приоткрытой двери. Если до его появления в самом уголке моего сознания жила надежда, что я вот-вот…, то теперь она пропала, а вместо этого внутрь меня хлынула отчаяние. В одно мгновение я потерял все. Имя, накопленный жизненный опыт, навыки, привычки. Правда, в этот момент я еще это не осознал, мне пока просто хватало факта, что я остался в этом времени. И может быть навсегда. Я попытался утопить этот факт в вине, которое принес Джеффри, но его оказалось чертовски мало, и я послал за новым кувшином. Что я тогда говорил, помню отрывками, но и этого вполне хватило моему телохранителю, чтобы поспешить привести хозяина замка и священника. Господин барон пробыл недолго. Несколько минут моего бреда ему хватило, после чего он развернулся и ушел, в сопровождении Джеффри, так и не сказав ни слова. Священник еще некоторое время слушал меня, а потом оборвал на полуслове:

- Помолимся, сын мой! Обратись к господу Богу за помощью, да не откажет он тебе в своем милосердии!

Я стал на колени и принялся молиться. Только теперь я не делал вид, что молюсь, а действительно просил Господа Бога смилостивиться надо мной и отправить меня в мое время. Потом меня начало клонить ко сну и отец Бенедикт ушел. Не помню, как заснул, но когда проснулся, снова стал самим собой, если, конечно, в моей ситуации ко мне может подойти такое выражение.

Каждое последующее утро я просыпался с надеждой. Ждал пять минут. Потом понимал, что начался еще один мой день жизни в средневековье. Свою тоску по двадцать первому веку я делил между вином и церковью. Нет, я не начал верить. Просто после того, как отец увидел своего сына в 'новом ненормальном' состоянии, он приказал моему телохранителю не отходить от меня ни на шаг. В большей или меньшей степени приказ владельца замка касался всех обитателей. Просто следить, а если заметят что-нибудь странное в моем поведении - немедленно докладывать! Поэтому теперь, как я ни хотел, меня не оставляли в одиночестве ни на минуту.

На четвертый день своего пребывания в образе Томаса Фовершэма, от нечего делать, я зашел в церквушку отца Бенедикта. И неожиданно для себя оказался в одиночестве. С распятия из-под несколько слоев копоти на меня смотрело лицо сына Божьего. Пахло ладаном и миррой. Меня окутала тишина. Только спустя пять минут скрипнула тяжелая дверь и мимо меня тихонько, серенькой мышкой, прошмыгнул отец Бенедикт. Зажег свечи перед распятием Христа, затем встал на колени рядом со мной и стал молиться. Горячо. Истово. Молился за меня. Затем священник встал и ушел. Я снова остался один.

Глядя на теплящиеся огоньки свечей, попытался понять, кто я теперь такой и как мне жить в этом мире. Дело в том, что за время нахождения в чужом теле, я кое-что заметил. Даже не заметил - почувствовал. Нащупав это странное чувство, я сначала ощутил внутренний дискомфорт. Это было нечто похожее на волоконце мяса, застрявшее в зубах. Оно как бы ни мешает, но так хочется его оттуда достать. Попытка извлечь его на белый свет, если это применимо к понятию ощущения… дала неожиданный результат. В моей голове словно взорвалась граната, только вместо взрывчатки, она была наполнена дикой, клокочущей яростью. Только это и осталось мне в наследство от прежнего хозяина тела, бывшего когда-то Томасом Фовершэмом. Эта была серьезная проблема, так как теперь мне предстояло с этим жить и рассчитывать только на это тело, которое как оказалось, может подвести меня в любой момент. Не говоря уже о том, что незнание жизни, быта, условий, отношений между людьми - делало меня каким-то полудурком среди людей, которых, я, в свою очередь, считал невежественными и тупыми дикарями.

Единственный плюс в моем положении состоял в том, что мне повезло оказаться в теле Томаса Фовершэма, эсквайра и сына рыцаря, господина барона Джона Фовершэма, а дальше снова шли одни минусы. Несмотря на храбрость и доблесть, проявленную в войне против Франции, сэр Джон, кроме увечий и ран не получил ни земель, ни денег, а честь и гордость не позволили ему просить их у короля. Поэтому владения отца Томаса ограничивались замком и земельными угодьями на расстоянии двух миль от его стен, полученными родоначальником их рода от Генриха II Плантагенета, куда так же входили две небольшие деревеньки. Только благодаря плодородию этой земли; реке, полной рыбы и раков; а также густому лесу, не оскудевающему орехами, ягодами, грибами и зверем; меню господина барона позволяло некоторое разнообразие, в противном случае есть ему одну свинину с черным хлебом. Из подслушанного разговора прислуги я случайно узнал, что кроме золотой рыцарской цепи на груди барона и золотого кубка, украшенного драгоценными камнями, полученного им в одном из турниров, из дорогих вещей в замке было еще полтора десятка столовых приборов из серебра, которые составляли часть наследства моей матери. И все. Сундуки, предназначенные для денег, были пусты. Женитьба также не принесла ему денег, так как он был рыцарем не только по крови, но и по духу, то в конечном результате получил любовь, но никак не богатство. Благодаря всем этим причинам он сейчас балансировал на краю бедности, а я как его единственный сын и наследник ничего не имел, кроме боевого коня, взятого когда-то мною в бою, в качестве приза, и старых доспехов. Впрочем, на данный момент, все это мне было без надобности, так как по нынешним меркам, воин из меня был, что пуля из дерьма. Я даже не представлял, как надо на лошади сидеть. Собака на заборе - очень верное определение для меня в качестве наездника, потому что коту в данном случае было бы даже лучше. У него хоть когти есть, чтобы цепляться!

Правда, мой телохранитель, недолго думая, решил искоренить мои недостатки в военном деле, причем довольно оригинальным способом. Утром пятого дня явился ко мне в спальню с двумя мечами. Только я сел на кровати и начать ворчать на тему:

- Все равно не фиг делать! Чего притащился спозаранку? - как в меня полетел меч. Рука ловко, на автомате, вцепилась в рукоять. Вскочив на ноги, я вдруг неожиданно почувствовал себя человеком, который некогда потерял нечто ценное, а теперь снова нашел. Захлестнувшее меня чувство уверенности и непобедимости, было такой силы, что я был готов сразиться с любым врагом. Не знаю, что мой телохранитель смог прочитать на моем лице, но то, что он с такой поспешной торопливостью, абсолютно не свойственной ему, помог мне одеться, говорило о многом. После чего он буквально потащил меня во двор, но, уже спускаясь по лестнице, я ощутил, как возбуждение постепенно начало спадать. Это длилось до тех пор, пока я не осознал, что вместо средневекового воина с жаждой крови в сердце, остался Евгений Турмин, парень из двадцать первого века. Пока я пытался понять, что же со мной прямо сейчас произошло, Джеффри начал атаку. Чисто из чувства самосохранения я попытался отразить удар, но моя неловкая попытка окончилась тем, чем и должна была закончиться - меч просто вылетел у меня из руки. Мне еще повезло, что сумел удержать равновесие и не шлепнуться с позором на задницу. Радость моего оруженосца сдулась в одно мгновение, как проколотый воздушный шар. Стараясь не встречаться со мной глазами, он, молча, подобрал упавший меч и подал мне. Взяв его, мне неожиданно пришел на память подобный случай, произошедший со мной в спортивном зале. И сказанные при этом слова тренера о том, что все, что достается трудом - воздастся потом сторицей. Значит, и навыки Томаса некуда не делись, они до сих пор живут в его… гм!… моем теле. Учтем!