Душа в подарок - Елена Гуйда Страница 12

И вообще, я ведь до сих пор ничего не видела, кроме работы. А столько хотела бы увидеть…

Вот только мысли в который раз неумолимо сворачивали не туда, куда бы мне хотелось.

За прошедшую неделю так и не случилось ничего такого, из-за чего бы стоило волноваться.

То есть последствий активации артефакта я не чувствовала, а мистер Холт не появлялся, дабы выяснять отношения или пожаловаться моему начальству и потребовать сатисфакции. А значит, можно было бы немного расслабиться и, возможно, даже забыть, как страшный сон. Но почему-то теперь я просыпалась и засыпала с мыслью о Холте и артефакте, а весь день проводила в ожидании непонятно чего.

Казалось, что я жду чуда или кошмара. Или того, что вице-канцлер войдет в дверь и вперится в меня своим острым колючим взглядом. Поморщится…

И какая-то часть меня даже хотела этого. Наверное, та, что окончательно выжила из ума.

В любом случае он не приходил. Я старалась никуда не влипать и все подозрительное обходить десятой дорогой, потому как неприятности одни не являются, и это известно абсолютно всем. И все пока проходило настолько тихо и спокойно, что я невольно ждала, когда же разразится буря.

Я укуталась в одеяло и потушила светильник.

Неделя. Вот уже неделю мне снится один и тот же сон. Неразборчивый, очень смазанный, но всегда оставляющий какое-то странное чувство, которому я пока не могла подобрать объяснения. Ибо ранее ничего подобного не ощущала.

Вот и сейчас меня обдало шумом прибоя и запахом лимонника…

Стало так тепло… И вдруг меня словно ударили в живот. Воздух сразу весь вылетел из груди, и я вскочила с кровати.

Пол качался под ногами, как палуба корабля. Нужно было бы сесть, но вместе с тем зрело чувство, что после уже не встану. Во рту появился странный привкус: металла и соли. А на глаза навернулись слезы, окончательно лишая и без того нечеткого зрения.

Голова закружилась, и я едва не упала, вовремя уцепившись за все ту же тумбочку.

Проклятье! Что за чертовщина?!

Едва держась на ногах, я хватала воздух ртом, пытаясь хоть немного вдохнуть. Но едва получилось, как резкая боль заставила меня пожалеть о таком опрометчивом желании. И все же вместе с этой болью пришло осознание: надо спешить!

«Куда? Зачем?» – на эти вопросы я не могла найти ответа, но четко осознавала: промедления фатальны.

Кое-как собрав волю в кулак и постаравшись сфокусироваться на том ноющем чувстве в груди, которое требовало от меня действовать, я, не переодеваясь, накинула прямо поверх ночной рубашки свободный летний балахон с широким капюшоном и сунула ноги в туфли.

Надо было бежать, и я бежала, вот только успею ли?

Ночь дохнула в лицо запахом маттиолы и сыростью. Вечером прошел дождь, и уличные фонари разглядывали свои отражения в лужах.

Мое предчувствие гнало меня вниз, к базарной площади. Хорошо было бы нанять экипаж, но того, как назло, нигде не было видно. Вот всегда же так! Как только тебе срочно что-то нужно – все идет наперекосяк. И я побежала со всей скоростью, на которую была способна.

Только бы успеть!

Чертов балахон путался в ногах, а каблуки то и дело подворачивались на неровной брусчатке, но отдыхать времени не было. Немногие прохожие провожали меня полными недоумения взглядами, но полюбопытствовать, что случилось у молодой девушки и куда она так стремительно бежит, никто, слава Вечному, не решился. Почему я была этому рада? Да потому, что ответить толком не смогла бы и меня точно сочли бы ненормальной!

Мягкие туфли, точно не предназначенные для забегов по ночным улицам не самых лучших кварталов, промокли и стали жутко неудобными.

Количество уличных фонарей стремительно сокращалось, а вместе с тем становилось темнее и страшнее. Немногих приличных жителей столицы сменяли жители не очень приличные, бродячие кошки и псы.

Я вдруг осознала, что могу и остаться здесь до конца жизни. А эта самая жизнь может стать до безобразия короткой.

Стало так страшно. Так жутко. Так себя жаль…

И в этот же миг чертов зов, поднявший меня с постели среди ночи, исчез. Практически. Я все еще чувствовала его, как шторм на море, но словно наблюдала за ним не со скалистого берега, а из собственных апартаментов с наглухо закрытыми окнами. То есть тревога осталась, а куда бежать и что с ней делать – я понять не могла.

Проклятье!

И как теперь быть? Куда идти? Возвращаться тем же путем в сгустившейся тьме?!

Страшно как!

В подворотне что-то зашуршало, и у меня ноги отняло от страха. Все, хочу назад. Закрыть глаза и оказаться в своей комнате. Вот прямо сейчас!

Я и правда закрыла глаза, но вместо исполнения желания со мной снова случилось нечто странное. Перед внутренним взором появилась красная нить – мерцающая, извивающаяся и уходящая непонятно куда.

Связь. Магическая нить из плетения часов-артефакта. Значит, вот откуда это все!

«Тик-так! Тик-так!» – тут же подтвердилась моя догадка, отбиваясь ходиком механизма в голове.

И снова меня словно толкнуло что-то в спину, велев следовать за нитью.

Куда деваться? Раз уж и так зашла настолько далеко.

«Тик-так!» – подгоняли меня часы, но теперь я не спешила. Особенно свернув в совершенно темный, грязный и безлюдный переулок. Под ногами хлюпала грязь. До головокружения воняло рвотой и мочой. И нормальная девица двадцати годов не лишилась бы чувств – нет! Она бы просто сюда не сунулась, что окончательно убедило меня в моей исключительной ненормальности.

Я время от времени закрывала глаза, дабы убедиться, что точно иду по нужному пути.

И вот уже, казалось бы, и все. Конец. Нить оборвалась у какой-то бесформенной кучи мусора.

Я замерла. И что дальше? В чем был смысл зовущего чувства? Завести черт знает куда, чтобы меня здесь убили? Или надругались надо мной?!

Жутко захотелось кого-нибудь пнуть, треснуть или просто разреветься.

Какая я все-таки дура…

Но стоило мне развернуться в обратную сторону и задуматься над тем, как теперь выбраться отсюда, как куча мусора зашевелилась и застонала. А я наконец повела себя как нормальная девушка – взвизгнула и прилипла к грязной кладке стены спиной.

– Помогите! – проскрипел едва различимый голос. – На по…

О Вечный! Папенька, если узнает, убьет меня сразу, чтобы не мучилась сама и никого не мучила.

Но…