Игра Реальностей. Эра и Кайд. Книга 1  - Вероника Мелан Страница 12

«А ну, подвинься…»

Я оттеснила ее мягко, незаметно. Как всегда, первым делом совершила глубокий вдох-выдох, наклонила голову, растянула шею, размяла плечи.

«Ну и спрессованный же у тебя позвоночник, мадам…»

Пока я растягивала спину, чтобы улучшить циркуляцию крови в теле, давно не помнящим гимнастику, но знающем много сладостей и лишних тринадцать килограмм, мужчина осознал сказанное. И начал закипать, как чумазый неуправляемый котел.

– Че удумала, а? – он вел себя как хозяин положения, как настоящий тиран, и настолько вжился в эту роль, что принялся думать, что стоящая перед ним женщина – раб.

– Может запереть тебя за замок? Голодом несколько суток? К батарее приковать?

У него ощутимо чесались кулаки. М-да, при такой жизни не то что к сладостям пристрастишься, но и к коньячку на кокаине.

Рози внутри собственной головы пискнула и забилась в «трюм».

«Не пугайся, все решим!»

Пока Шархан (а звали моего нового знакомого – неприятного землистого брюнета годов пятидесяти – именно так) строил самую злую из своих рож, хмурил брови и наливался яростью, я спокойно закончила зарядку. Непринужденно бросила ему:

– Себя прикуй.

И отправилась собирать вещи.

Прошла в спальню, вытащила из шкафа чемодан, стала не особенно аккуратно стягивать с плечиков блузки и платья и кидать в него.

Шархан озверел. И опупел. Рози никогда не говорила с ним в таком тоне. И никогда не занималась своими делами во время нравоучений и лекций.

– С дуба рухнула? А если сейчас по морде?

Смешно, да.

Рози мысленно зажмурилась и накрыла голову руками, как при близкой бомбардировке. Вероятно, уже получала по ребрам и не только. Я же совершенно не боялась по той простой причине, что, когда я чувствую себя сильной, все танцуют под мою дудку. А я всегда сильная. Реальность кроит тот, кто верит, и Шархан, увы, при таком раскладе, как бы ни хорохорился, а вреда причинить не может. Да и с каждой секундой все сильнее ощущает, что ситуация уплывает из-под его контроля. Точнее, уже уплыла. Вовремя же рыжая ко мне обратилась…

– Рози!

Ой, сколько гнева от того, что она не смотрит на него, когда он с ней говорит. Ну, просто уделаться.

– М-м-м? – я муркнула это так задумчиво, будто расслабленно выбирала лак для ногтей, а не стояла рядом с «котлом».

– Ты в себе?!

Зачем же так орать.

А у моей клиентки обширный гардероб – все в недра чемодана поместилось кое-как. Верхнюю одежду в виде пуховиков и пальто пришлось оставить. Обувь взять только ту, что у порога.

– Да кому ты нужна?!

Шархан слабел. Понимал, что от крика – толку ноль, а новая Рози даже бровью не ведет, будто стала прозрачной и невидимой для его словесных ударов.

Но я все же ответила.

– Себе, дорогой.

– Ты нашла кого-то? Ты, шлюха, уже спала с кем-то?

Не знала, что чье-то лицо способно так краснеть, почти бордоветь. Забавный диалог.

– Еще нет, но обязательно найду достойную кандидатуру.

Наверное, она никогда с ним так не разговаривала. Совсем. Потому что ее сожитель вдруг начал понимать (на самом деле понимать!) – женщина уплывает. И не удержать ни криками, ни угрозами, ни красным лицом.

Настоящая же хозяйка, сдвинутая в собственной голове в сторону, вдруг начала чувствовать отголоски триумфа – она никогда не позволяла себе храбрости, но всегда мечтала о ней. Чтобы честно, наотмашь, чтобы вот так. Себе, а не кому-то на пользу. Потому что всю жизнь, как расслоенный на мелкие потоки ручеек, ощущала себя слабой, старающейся угодить другим. А тут – себе. И потому вдруг сделалась, как полноводная река, как ужасающей силы поток – на этот раз целый. Точнее, пока потоком была я, но Рози жадно запоминала и училась. Ей хотелось уметь так же.

– Ты что… Ты что? – заверещал вдруг брюнет совсем другим голосом (и куда только делись угрозы?) – Давай поговорим, обсудим…

Раньше он на компромиссы не шел, и его злость моментально выливалась в кулачный бой против неравной по силам жены.

– Хватит, наобсуждалась.

Закончив с осмотром комнаты, а после сознания рыжеволосой клиентки, я откатила чемодан в прихожую и уверенно направилась на кухню. Поднялась на стул, дотянулась до вазы, в которой хранилась денежная заначка.

– Видишь? – помотала перед противной рожей тугой пачкой свернутых купюр. – Тебе на подарок копила.

Точнее на «взятку», чтобы хоть сколько-то не распускал руки, придобрел. Но этого бы не произошло – она знала это тоже.

– А теперь уже не тебе.

И, оставив Шархана в недоумении, смешанном с обреченным потухнуть гневом, вернулась в коридор. Принялась обуваться. Клиентка по соседству со мной ликовала – она уходила, ей давали проход. И, кажется, ей было все равно, что в шкафу еще осталась одежда, а денег на новую жизнь не очень много. Она становилась свободной прямо сейчас. Дверь близко, а Шархан далеко, уже не дотянется.

– Рози, Рози, – будто опомнился человек в майке, – ты на самом деле меня оставляешь? А есть я как?… А жить?

– Как хочешь.

Во мне не нашлось ни сочувствия, ни сострадания. Оттого фразы выходили жесткими, как удары плетью.

– Найдешь другую дуру. Но бить уже не посмеешь, понял? А то напишу заяву в Комиссию – я выяснила их адрес…

Я несла полный бред. Но очень точный, прицельный. Слабые люди очень боятся возмездия, а уж пресловутую Комиссию здесь страшились все от мала до велика. И плевать, что на самом деле никто не знает их адреса (имелась у меня мысль о том, что их офис просто находится на другой частоте восприятия, и те, кому он не нужен, попросту не видят его). Но Шархан осекся, побледнел. И стало ясно, что «другую» он не посмеет найти еще долго.

– Прощай, придурок. И не звони, терпеть тебя не могу.

Это я от себя. Чтобы даже не пытался.

А Рози было на него наплевать – она чувствовала запах близкой свободы. Улицы, дороги под ее собственными ногами, где только она и никто больше выбирает путь; предстоящий вечер, когда не нужно готовить опостылевший ужин. Не бояться, что он вдруг не понравится, не прятаться в своей комнатушке, гадая, а не напьется ли сегодня? Не ждать, что утром снова унизят по поводу манер и внешности. Дальше только она сама станет решать, чего хочет и чего достойна – остался только шаг…

И я его сделала.

Захлопнула дверь дома, откуда она так долго не решалась уйти из-за страха. После отправила ей не мысль, но четкое ощущение: «Мы боимся не людей и их поступков. Мы боимся бояться, пойми разницу. Боимся собственного страха. Если поймешь, перестанешь быть слабой». Она уловила, хоть и пребывала в эйфории – «ушла, ушла, ушла!»