Женить нельзя помиловать - Вячеслав Шторм Страница 12

Мы немного посмеялись, перекинулись парой свежих анекдотов, посмеялись еще, и напряжение наконец отпустило.

— Ладно, — подвела итог Глори, — кому уж там отдать яйцо, будем решать после того, как его найдем. А пока, Сэд, тащи карту.

О-хо-хо, что-то мне это напоминает… Тем не менее карту я принес… хотя нет — именно притащил. И какую карту! Не буду утверждать, что она самая большая и подробная из всех существующих, но уж в первую десятку входит наверняка. А сколько стоит, я даже загадывать боюсь. Этой красотой мы с Глори обзавелись по милости Робина, который после нашей первой операции на благо КГБ спросил, что бы мы хотели получить в качестве памятного сувенира. Вот тут-то Глори и написала в ответ: «У вас под боком, в Миклошевом Гае, живет хримтурс-картограф Никон. Заказали бы у него карту в память о старых добрых временах». Написала и забыла. Но Робин Бэд, скажу я вам, никогда и ничего не забывает. Ровно через год к нам доставили толстенный и жутко тяжелый рулон первоклассного пергамента и записку. В ней глава Комитета пространно извинялся за задержку, но Никон-де даже с помощником раньше никак не успевал, а еще доставка… В конце же Робин писал, что, поскольку Комитет регулярно ведет разведывательную и исследовательскую деятельность, он является обладателем самой свежей и проверенной информации и, как следствие, постоянно нуждается в точных и грамотных картах. А его, Робина, так восхитила работа хримтурса, что сейчас тот вовсю трудится на благо КГБ, к полнейшему удовлетворению обеих сторон.

Как бы там ни было, я размотал рулон и расстелил карту прямо на полу — ни на один стол в нашем доме она бы все равно не поместилась. Бон восхищенно присвистнул и деловито принялся прижимать края пергаментного полотнища стульями. После того как мы закончили, Глори вытащила из висящих на стене ножен тонкий и гибкий клинок. Отменная, кстати, вещица, и годится отнюдь не только для облагораживания интерьера. Для меня, разумеется, он чересчур легкий, а вот для женушки — в самый раз. Иногда, когда на нее находит, она способна заставить попотеть даже меня…

Используя меч в качестве указки, Глори начала:

— Итак, мы с вами тут. А Дальне-Руссианский Предел…

— …ни на одной карте не обозначен! — радостно закончил я. — Поскольку ни разведчики Зензириты Салийской, ни Андерс Гансен до него так и не добрались.

Жена посмотрела на меня как на врага народа:

— Ну, конечно, чего от тебя еще ждать! Умеешь же ты ободрить в нужный момент!

Она демонстративно надулась; я столь же демонстративно послал ей воздушный поцелуй. Глори последовательно изобразила хватательное, жевательное и плевательное движения. Угу, мы так развлекаемся. И развлекаться можем долго и со вкусом.

— Но куда же, в таком случае, ехать? — вопросительно взглянул на меня Бон.

— Вот-вот, давай теперь, отдувайся, — мстительно добавила Глори.

Пришлось отобрать у нее «указку» (попутно наградив вполне реальным поцелуем и схлопотав в ответ вполне реальный подзатыльник) и взять на себя преподавание географии.

— Как ты только что совершенно справедливо заметила, дорогая… и нечего показывать мне язык… мы — тут. — Кончик меча прикоснулся к отмеченной на карте Райской Дыре. — Двигаемся налево, то есть — на восток. Примерно через неделю пересекаем границу Нексии. Проходим республику насквозь и утыкаемся аккурат в Борзелиандский лес…

— Это там, где дивные эльфы водятся?

— Если верить сэру Андерсу Гансену — да. Хотя, кроме него, их больше никто не видел… Да леший с ними, с эльфами! Как и в случае с Лохолесьем, Борзелианд можно обогнуть, а можно чесать напрямки. Что будет предпочтительнее — поймем на месте. В любом случае, за лесом начинаются земли Тилианы. Вот они начинаются, начинаются, начинаются — и кончаются в горах.. Если двигаться дальше по прямой и никуда не сворачивать, то мы попадаем аккурат в гости к Друллу Стахану, но оно нам надо?

— Не надо! — твердо ответствовала Глори. — Во-первых, нам там решительно нечего делать, а во-вторых, нас в гости никто не звал, а незваный гость хуже сами знаете кого.

— Не надо — так не надо, — покладисто согласился я. — Тогда где-то во-он там забираем севернее, переваливаем через Остовой Хребет, проходим Ущельем Хрюкающей Погибели… какое дурацкое, однако, название… и дальше видим что?

— Стрелочку, — услужливо подсказал Бон.

— Вот именно. Красную стрелочку, рядом с которой написано…

— …в Дальне-Руссианский Предел!

Глори придирчиво посмотрела сначала на карту, потом на меня.

— За полгода обернемся?

— Кто его знает… Вообще-то, должны, если ничего не стрясется. А к чему такая спешка? Нам ведь сроку вдвое больше дали.

— Уж не знаю, кто и что вам там дал, а у меня планы.

— Какие еще планы?

— Обширные и далеко идущие. Бон, золотко, этот твой великий древолюб, часом, не сказал, как с ним связаться в экстренном случае?

— Не понял?

— Ох, боги, что тут непонятного?! Я имею в виду, если ты или кто-то из других… соискателей руки и прочих прелестей этой любвеобильной куклы найдете яйцо феникса уже завтра, вам все равно нужно терпеливо ждать до конца года?

Бон наморщил в раздумьях лоб.

— А ведь и верно! — заявил он. — Перед тем, как исчезнуть, друид сказал: «Если добудешь яйцо раньше срока, то встань на перекрестке дорог и громко произнеси „Ом Мунин Падме Хумм!“, что на тайном языке посвященных Даджа-богу значит: „О Мунин, я нашел!“ И как это я мог забыть!

— Элементарно, — фыркнула Глори. — Вы, мужчины, о самом главном всегда думаете в последний момент. — Она немного помолчала, а потом прищурилась и изрекла: — Что-то я не пойму, мальчики! Вы что сейчас делаете?

— Ничего, — пожал плечами я.

— Вот именно! А время идет. Собирайтесь в дорогу!