Лазоревый грех - Лорел Гамильтон Страница 118

Она встала на колени возле тела Ашера. Я никаким другимсловом сейчас не могла бы это назвать — только тело. Я уже отстранилась отнего. И с чем-то вроде ужаса поняла, что не верю, будто она может его исцелить.Он ощущался как мертвец, окончательный мертвец.

Руки Жан-Клода сжали мне плечи, и я поняла: он изо всех силот меня закрывается. Он не хотел делиться своими чувствами в этот момент, и ямогла его понять. Они были слишком личные, слишком пугающие.

И Ричарда тоже не было. Мне пришлось даже глянуть на него,чтобы убедиться в его присутствии в зале, — вот как он плотно поставилщиты. И я не знала, когда именно он ушел за них, что было странно. Я бы должнабыла заметить. Он перехватил мой взгляд и не мог скрыть сочувствие илисострадание. Не думаю, что к Ашеру.

Руки Жан-Клода напряглись, и это движение снова привлекломое внимание к Белль. Волосы ее упали свободным черным плащом, и только кое-гдепроблескивало золото платья.

Я ощутила, как Жан-Клод подобрался, будто физическим усилиемсобрал волю в кулак, потом он вздохнул и встряхнулся, как птица, оправляющаяперья. Выйдя из-за моей спины, он предложил мне руку — весьма протокольно. Я намиг заколебалась, потом взяла его под руку. Он все еще закрывался от меня,закрывал свои эмоции, но мне достаточно было видеть его друга, чтобы знать, чтоон думает. У него сердце разрывалось при виде Ашера, превратившегося вот в это.И мне тоже было больно, а у меня не было с этим человеком многовековой дружбы.

Он пошел вперед, ведя меня под руку, к коленопреклоненнойвампирше и остаткам того, кого любили мы оба. Мне никогда не узнать, невозникла ли моя любовь к Ашеру из чувств к нему Жан-Клода. Может быть, но мнене отделить своих чувств от чувств Жан-Клода. Одно это должно было бы испугатьменя до дрожи, но я не боялась. Устала я все время бояться. И была готовапопробовать быть сердцем такой же храброй, как и всем остальным. Кроме того, сРичардом я была осторожной и заботливой, и в результате — разбитое сердце у насобоих. Опираясь на руку Жан-Клода, я оглянулась на него. Сердце мое при видеего все еще вздрагивало. Еще сегодня днем я была готова к примирению. Я всегда готовак примирению с Ричардом, каждый раз, когда он хоть на дюйм поддается. Беда втом, что он тут же этот дюйм отбирает обратно.

Он перехватил мой взгляд, и что-то такое было в его глазах —боль, потеря, глубокие как океан, широкие как море. Я его люблю. Люблю всерьез.Может быть, всегда буду любить. У меня был почти неодолимый порыв броситься кнему, пусть сгребет меня в объятия, а я прогоню это страдание с его лица. Но онвряд ли сгребет меня в объятия. Наверное, просто будет смотреть, не понимая. Атогда я его возненавижу.

Ненавидеть Ричарда я не хотела.

И я отвернулась. Пусть не видит на моем лице ни жажды, ниболи потери, ни первых признаков ненависти.

Я ощутила Ричарда рядом с собой, потому что он менякоснулся. В этот момент неожиданности я глянула ему в лицо. Оно было настолькоблизко к непроницаемому, насколько Ричард мог его сделать. Он не сгреб меня вохапку, но предложил руку. Я замялась, как до того с Жан-Клодом, потом медленнопродела руку в предложенное кольцо. Он прижал мою руку свободной рукой, такойтеплой, такой твердой, прижал мои пальцы к своему мускулистому предплечью.

Я опустила глаза, чтобы он не видел, как на меня этоподействовало. Все мы закрывались щитами как дьяволы, стараясь спастись отсобственных мыслей.

Ричард и Жан-Клод переглянулись у меня над головой. Не знаю,что это должно было значить. Казалось бы, глупо переглядываться, когда можнопросто открыть метки, объединяющие нас в триумвират, и тогда мы просто можемчитать в умах друг у друга. Но впервые за много месяцев Ричард оказался нанашей стороне. И мы трое, каждый из нас, старались быть так осторожны, кактолько возможно.