Лазоревый грех - Лорел Гамильтон Страница 116

Но я знала один способ остановить крыс и навела пистолет наголову Мюзетт-Белль. Если я ее убью, крысы уберутся туда, откуда пришли.

Я медленно выдохнула, успокоилась, чтобы стрелять наверняка— слишком близко это было к Жан-Клоду. Мне на руку прыгнула крыса, всадилазубы. Целая волна их стала запрыгивать мне на платье, цепляясь коготками затяжелую ткань. Я вскрикнула, и вдруг рядом оказался Мика, низко пригнувшись, изашипел на крыс. Те, что были на полу, в ужасе рассеялись. Но тех, что были ужена мне, страх не брал. Мика помог мне содрать их и бросил в кишащую массу.Крысы накрыли раненых собратьев и тоже съели.

Кажется, крысы больше боялись леопардов, чем волков, илеопарды стали отходить от стены, шипя и обращая грызунов в бегство, отвоевываявсе больше пространства.

Двое вампиров, которых я думала, что убила, отрастили когтии клыки, каких никогда ни у одного вампира не было. И они двигались сквозьмассу вервольфов, разбрызгивая кровь и обломки белых костей.

Огромная лапа взметнулась над Шангом-Да, и я выстрелила, недумая, — я уже могла прицелиться, потому что леопарды очистили для менякруг. Голова вампира снова разлетелась. Но я знала, что, если мы хотим оставитьего мертвым, надо вынуть сердце и сжечь. Развеять пепел над разными массивамитекучей воды тоже не повредит.

Шанг-Да успел еще бросить взгляд в мою сторону, но тут жевторой вампир бросился на них, и все трое оказались на полу на съедение крысам.

Бурей взлетел над шумом голос Белль, как удар грома,остановивший всех. Даже мохнатое море крыс застыло.

— Хватит!

Она отступила от Жан-Клода, и он засмеялся. Не своимволшебным смехом, который скользит по коже и заставляет думать о сексе, асмехом обыкновенным, смехом незамутненной радости.

— Мы прекращаем сражение, — сказала Белль, и хотяголос ее был так же глубок, сексуального мурлыканья в нем поубавилось. Она былане то чтобы сердита, но выбита из колеи, будто ей поднесли очень неприятныйсюрприз.

Крысы покатились назад, как отступающий прибой. Они пищали иповизгивали, но уходили. Почти все вервольфы были покрыты мелкими краснымиследами. Остатки павшего гиенолака выглядели так, будто их перемололо что-тонамного большее.

Жан-Клод обрел голос — такой же радостный, каким был егосмех.

— Ты не можешь от меня кормиться. Не можешь взять то,что дала мне, потому что я больше не принадлежу твоей линии. Я — Sardre cleSang своей собственной линии.

Белль смотрела на него с пустым лицом — маской, которую яочень хорошо знала. Она скрывала свои истинные чувства.

— Я знаю, что это значит, Жан-Клод.

— Ты более не можешь обращаться со мной как с младшимпредставителем твоей линии, Белль. Между двумя Sardre de Sang следует соблюдатьопределенные тонкости.

Она огладила пышную юбку, и я узнала жест: такой же был уЖан-Клода. Нервничает. Белль Морт нервничает.

— Я была в своем праве поступить так, как поступила,ибо ни я не знала, ни ты.

— Вполне верно. Но сейчас, когда мы оба уже знаем, тыдолжна забрать всех своих людей и покинуть нас. Покиньте наши земли сегодня,ибо, если завтра ночью вы еще будете на нашей территории, у вас будет отнятажизнь.

— Но ведь ты не убьешь мою Мюзетт?

Какая-то неуверенность все же слышалась в ее голосе.

— Иметь возможность убить Мюзетт законным образом, безполитических последствий. — Он слегка прищелкнул языком. — Этозаветнейшее желание многих мастеров, и это сделаю, Белль. Ты ощущаешь правдумоих слов.

Она чуть-чуть напряглась.

— Я сохраню контроль над Мюзетт, пока мы не покинемваши земли. Она не всегда умеет держать себя в руках.

— Очень будет нехорошо, если она не удержит себя вруках здесь, в Сент-Луисе, — сказал Жан-Клод, и голос его прозвучал ровно.Радости в нем больше не слышалось.

Черри тронула меня за локоть:

— Извините, что перебиваю. Я по вампирам не специалист,но мне кажется, что Ашер умирает.