Ведьмина зима - Кэтрин Арден Страница 11

Это была Полуночница.

— Не понимаю, — прошептала Вася. Она застыла между Варварой, таящей секреты, и Медведем, предлагающим подозрительную безопасность.

За ними стояла тихая Полуночница. Лес изменился за ее спиной. Он стал гуще, опаснее и темнее.

Варвара сказала тихо и яростно на ухо Васи:

— Что ты видишь?

— Медведя, — выдохнула Вася. — И Полуночницу. И… тьму. За ней такая тьма, — она дрожала всем телом.

— Беги во тьму, — прошептала Варвара Васе. — Таким было послание и обещание. Коснись молодого дуба и беги во тьму. Отсюда дорога к дубу у озера. Дорога Полуночницы открывается каждую ночь тем, кто видит. У озера для тебя будет убежище. Думай о глади воды, сияющей, с большим дубом, что растет на изгибе берега. Беги во тьму, будь храброй.

Кому доверять? Голоса мужчин становились громче. Их хрустящие шаги стали бегом. Ее ждали огонь, тьма или черт посередине.

— Иди! — закричала Варвара. Она прижала окровавленную ладонь Васи к коре и толкнула. Вася пошатнулась, тьма нависла над ней, и ладонь Медведя поймала ее за миг до того, как ночь проглотила ее. Он развернул Васю к себе, ее онемевшие ноги неловко двигались в снегу. — Пойдешь во тьму, — выдохнул он, — и умрешь.

У нее не осталось слов, смелости и упрямства. Она не ответила. Единственным, что заставило ее собрать все силы, вырваться и броситься в ночь, было желание убраться от него, шума и запаха костра.

Она вырвалась из его хватки, устремилась во тьму. Огни и шум Москвы тут же пропали. Она была одна в лесу под безупречным небом. Она сделала шаг вперед, потом другой. А потом споткнулась, упала на колени и не нашла силы встать. Она успела услышать отчасти знакомый голос:

— Уже умирает? Похоже, старуха ошибалась.

Казалось, где — то за ней снова смеялся Медведь.

И Вася обмякла без сознания.

* * *

В истинном мире Медведь шумно дышал сквозь зубы, все еще на грани злого хохота. Он сказал Варваре:

— Ты убила ее. Мне даже не пришлось нарушать слово, данное брату. Благодарю за это.

Варвара молчала. Величайшей силой Пожирателя были знания про желания и слабости людей. Мама Варвары многое рассказала ей о чертях. Варвара пыталась забыть то, что знала. Какая разница? Она их не видела, как любила ей напоминать ее сестра.

Но теперь Пожиратель был свободен, а ее мать и сестра пропали.

Два юноши подошли ближе, пьяные. В их глазах был голодный свет.

— Ты старая и страшная, — сказал один. — Но сгодишься.

Варвара без слов ударила его между ног, другого толкнула плечом. Они с криками упали в снег. Она услышала удовлетворенный вздох Медведя. Ее мама говорила, что больше всего он любил армии, сражения и жестокость.

Варвара сжала юбки и побежала к огням, хаосу посада и холму кремля. Она бежала, услышала голос Медведя в своих ушах, хоть он не преследовал ее:

— Я должен поблагодарить тебя снова, Не зрящая, за смерть маленькой ведьмы без нарушения моего обещания.

— Пока не благодари, — тихо процедила Варвара. — Еще рано.

Часть вторая

5

Искушение

Клетка рухнула с дождем искр, Саша и Дмитрий прорвали кольцо людей и стали ворошить бревна дымящимися бревнами. Хаос стал невероятным.

В смятении Константин Никонович ускользнул, надев капюшон на золотые волосы. Воздух был полон дыма, толпа толкала его, не узнавая. Когда люди разобрали бревна костра, Константин уже миновал посад незамеченным и возвращался тихими шагами в монастырь.

«Она даже не отрицала вину», — подумал он, спеша по подмерзающей жиже. Она подожгла Москву. Праведный гнев людей разобрался с ней. Разве он, святой человек, был виноват?

Она была мертва. Он отомстил.

Ей было семнадцать.

Он едва дошел до своей кельи, закрылся и расхохотался со слезами. Он хохотал над теми кивающими и восхищающимися, рычащими лицами, они верили всем его словам, и он смеялся, помня ее лицо, страх в ее глазах. Он даже смеялся над иконами на стене, над их неподвижностью и тишиной. А потом его смех стал слезами. Звуки боли вырывались из его горла против его воли, пока он не прижал кулак ко рту, чтобы заглушить шум. Она была мертва. Это оказалось так просто. Может, демон, ведьма, богиня существовала только в его разуме.

Он пытался совладать с собой. Люди были глиной в его руках, размякли от пожара в Москве. Не всегда будет так просто. Если Дмитрий Иванович обнаружит, что толпу вел Константин, он станет угрозой для власти, если не убийцей его двоюродной сестры. Константин не знал, было ли его новое влияние достаточно сильным, чтобы отбить гнев великого князя.

Он был так занят рыданиями, шагами, мыслями и попытками не думать, что не заметил тень на стене, пока она не заговорила:

— Плачешь как девица? — прошептал голос. — Именно в эту ночь? Что ты делаешь, Константин Никонович?

Константин отпрянул, звук был близок к визгу.

— Это ты, — он дышал, как ребенок, что боялся темноты. А потом. — Нет, — и после паузы. — Где ты?

— Тут, — сказал голос.

Константин повернулся, но видел только свою тень, отброшенную лампой.

— Нет, тут, — в этот раз голос звучал из иконы Божьей матери. Женщина скалилась ему, и это была не Дева, а Вася с растрепанными красно — черными волосами, опухшим глазом и в ожогах. Константин подавил вопль.

А потом голос сказал в третий раз с его кровати, смеясь:

— Нет, тут, бедный дурак.

Константин посмотрел и увидел… мужчину.

Мужчину? Существо на его кровати выглядело, как мужчина, но такого никогда не было в его монастыре. Он лежал, улыбаясь, на кровати, волосы спутались, ноги были босыми. Но у его тени были когти.

— Кто ты? — спросил Константин, быстро дыша.

— Ты не видел раньше мое лицо? — спросило существо. — Ах, нет, зимой ты видел зверя и тень, но не человека, — он медленно встал на ноги. Они с Константином были почти одного роста. — Не важно. Ты знаешь мой голос, — он опустил взгляд, как девочка. — Я тебе нравлюсь, божий человек? — сторона его лица без шрамов изогнулась в улыбке.

Константин прижался к двери, кулак был у его рта.

— Я помню. Ты — черт.

Мужчина поднял голову, его глаз сиял.

— А? Люди зовут меня Медведем, когда вспоминают. Ты не думал, что рай и ад ближе, чем ты веришь?

— Рай? Ближе? — сказал Константин. Он ощущал все выступы досок за собой. — Бог бросил меня. Он отдал меня чертям. Рая нет. Есть лишь этот мир из глины.