Пена колдовских доменов - Виктор Чирков Страница 11

Когда Ян вошел в номер и увидел кровать, заботливо поставленную посредине гостиной, он просто рухнул в ее объятия, даже не снимая обуви.

Первый раз он проснулся от того, что кто-то осторожно трогает руку.

– Шеф, как? – спросили одновременно Пуфф и Марк.

– Нормально, – только и успел прошептать Ян, прежде чем уснуть снова.

Еще через час история повторилась. Потом еще через час, Ян успел разглядеть наклонившегося к нему демона с мечом и Пуффа в позе будды перед дверью, и кроме рапорта о своем состоянии снять одну кроссовку.

Прошел еще час. Демон ходил вокруг кровати, положив меч на плечо, а котище внимательно следил за стрелками огромного механического будильника, который держал перед собой. Сказать, что будильник тикает – значило не сказать ничего…

– Ну, проверка? – спросил Марк шепотом.

– Еще две мурнуты, минуты…

Ян сел на кровати и внимательно посмотрел на своих стражей. Снял вторую кроссовку.

– Докладываю. Пока здесь. Сны не снятся. Пульс нормальный, самочувствие – хреновое.

Охранники насторожились.

– Вы же будите меня каждый час!

– Реже незя. Вдруг самочувствие ухудшится, а мы не в курсе!? – строго произнес Пуфф, ловко увернувшись от кроссовки, продолжая коситься на циферблат.

– Вот и кидаетесь вы… А внешние сновидения мы отключили, а то мало ли что! – согласился с ним Марк.

– Я себя чувствую в изоляторе психбольницы!

– Превосходно, это я и пытался сделать, – Пуфф потер лапы, уронив будильник. Часы из бабушкиной юности перестали тикать.

Тут Ян, наконец, обратил внимание на прозрачный купол, немного искажавший изображение вне себя. В сферическую завесу, похожую на водяную, прямо напротив двери был встроен котище в позе будды.

– У больного две просьбы. Первая – достать где-нибудь электронные часы. Вторая – не будить ночью.

На полу появился фонарный столб около полутора метров ростом и электромеханические часы на нем.

– Ну? – котище вопросительно посмотрел на Яна, приподняв одну бровь.

Минутная стрела с выразительным «клац» перевелась на одно деление.

– Ты, что, издеваешься?

– Нисколько. Я переживаю. У нас, это… комплекс невинности…

– Чего?

– Виновности. Тьфу. Вины, во!

Марк кивнул. «Клац», – добавили часы.

Ян схватил подушку и бросил в часы. Столб изогнулся как резиновый и ловко спрятался за спину Марка, а подушка пролетела сквозь завесу. «Клац», – прокомментировали часы из-за спины демона.

«Что-то минуты коротковаты. Похоже, точность они переняли от автора. Как же мне выспаться, они ведь теперь не успокоятся. О, идея», – подумал Ян.

– Предлагаю сделку. Я попробую приоткрыть свое «Я», или как уж оно там называется, и вам легче будет понять, что все в порядке. Часы меняем на бесшумные и точные, а вы не будите меня каждый час.

– Нельзя, – сухо сказал Пуфф. – Мы не дома.

«Клац», – согласились часы.

– Ну, хорошо. Тогда так.

Над кроватью, примерно в метре возник зеленоватый трехмерный контур тела. Ян ткнул когтем себе в плечо – поверхность плеча индикатора окрасилась желтым. «Клац» – донеслось очередное замечание из-за спины Марка. В такт прозрачный двойник из зеленого стал пурпурным.

– Хорошо, хорошо, зачем же так переживать, – замурлыкал Пуфф, – мы не знали, что это так вас беспокоит. Сейчас все поправим.

Фонарный столб высунулся из-за спины демона, вместо стрелок под стеклом светились зеленые цифры.

– Уф. Могу спать, вредители?

– Не вредители, а хранители, – желчно поправил Пуфф.

– Марк, ну… Ты то…

– Он прав, я его всецело и полностью поддерживаю.

– Какой кошмар!

На этом месте Ян зевнул и снова провалился в сон.

________

Ближе к двенадцати дня Кирик забеспокоился. Из номера гостей никто не выходил, а приглашение, лежавшее на стойке, было на пять пополудни. Трактирщик взял лист и отправился на второй этаж. На стук в дверь номера одиннадцать никто не ответил, створка медленно приоткрылась, дверной проем закрывала плотная занавесь, более всего напоминавшая меховую черную шкуру…

– Ой, это же его, – вырвалось у трактирщика.

– Тсс… Заходите, – произнесла занавесь.

Кирик даже не успел ничего подумать, как толстая, покрытая шерстью анаконда обхватила его и утащила за кулисы странного занавеса. Мгновенье липкой темноты, и гость был аккуратно поставлен внутри купола.

Здесь царила глубокая ночь. Прямо перед ним на кровати кто-то лежал, над ним висело слабо флюоресцирующее тело человека, сквозь которое просвечивал Марк с огромным мечом на плече. Демон бесшумно ходил за изголовьем. Ритмичные зеленые всполохи делали его образ особенно угрожающим. Трактирщик обернулся, пытаясь определить источник света. В позе будды напротив двери, словно запечатав ее, сидел Пуфф и внимательно смотрел на два зеленых табло. На первом светилось двадцать три часа десять минут, на втором десять пятьдесят восемь и еще два разряда числа, убывавшего каждую секунду. Это табло было прикреплено к низкорослому фонарному столбу с витиеватой ковкой.

Трактирщик показал лист. В зеленом полумраке он был совершенно чист… Тогда Кирик подошел к часам и постучал ногтем по крышке, хронометр изогнулся и «уставился» своими табло на нахала. Котище свел брови, и два зеленых ока почтили своим вниманием хозяина гостиницы. Но тот, нисколько не смутившись, указал на хронометр, а затем себе под ноги. Часы изобразили утвердительный кивок. Тогда трактирщик еще раз указал на часы, а затем за спину Пуффа… те снова кивнули, и на табло отобразилось одиннадцать часов с минутами. Котище хлопнул себя по лбу, цифры на таймере резко ускорили обратный отсчет, «мини фонарь» крадущимся шагом спрятался за спину Пуффа, оттуда донеслось душераздирающее «дзз…дзынь, дзз…дзынь, дзз… дзынь», купол начал быстро таять вместе с сумраком. Комната приняла обычный вид. Ян открыл глаза и сел на кровати, отмахнулся от поблекшего «тела». Зевнул. Фантом над кроватью заискрился и растаял.

– Не будили каждый час, так вроде и выспался.

Пуфф встал, виновато опустил глаза.

– Ну, рассказывай.

– Таймер сбился, – котище кокетливо потер пол задней лапой перед собой.

– Ну и хорошо.

– Не очень, вы могли опоздать! – присоединился к беседе трактирщик.

– И интересно, куда мы можем здесь опоздать? – саркастически произнес Марк, убирая, наконец, меч, – если это только не жертвоприношение нас любимых!