Товарищ американский президент - Сергей Костин Страница 11

Бывший американский подданный, а ныне российский спасатель Роберт Клинроуз, хоть и не оставил штатное место, но производил неуставные мероприятия. Обучался экстремальному вождению по ровной местности. Янкель, то и дело обтирая вспотевшие ладони о штаны, лихо крутил штурвал Милашки, уверенно сигналил посторонним на трассе и параллельно ругался некрасивыми американскими ругательствами.

– Фазе, мазе лав ю бразе!

Обучение происходило на большой столичной кольцевой трассе. Редкие инспектора безопасности движения, заметив вихляющуюся на бешеной скорости спецмашину подразделения "000", вежливо козыряли полосатыми палочками, радостно постреливали из штатных пугачей в воздух и пытались на ходу прицепить к лобовому стеклу какие-то красные бумажки. Но автографы мы принципиально не даем, а всем на приветствия отвечать боезапаса не хватит.

Боб, к слову, на инспекторов совершенно внимания не обращал, считая их, очевидно, испортившимися светофорами.

Неофициальный член экипажа Директорский любимчик, напялив мой парадный мундир с орденами, крутился перед зеркалом и на непонятном простым людям птичьем языке отдавал строевые команды.

– Тринадцатая…, – динамики устали надрываться, и диспетчерская перешла на жалобный хрип.

Так как никто из команды не мог в настоящую минуту пообщаться с диспетчерской, пришлось мне отложить в сторону подпольный ежемесячный журнал для мужчин "Бодрячок", прослужившей ночной подушкой, и дотянуться до головного микрофона. Диспетчерская по пустякам отвлекать не станет. Видать что-то срочное.

– Пока что майор Сергеев слушает.

– Майор Сергеев? Ну, слава богу! – оживилась диспетчерская, – Мы уже два часа пытаемся связаться с вами.

– Находились вне зоны досягаемости, – не подумав, соврал я. Даже двухлетний пацан знает, что Спецмашина подразделения "000" в случае производственной необходимости может связаться с любой точкой земного шара. Да что там шара! Забрось нас сдуру на Луну, мы и оттуда возвестим всему миру, что спасатели подразделения "000" самые….

– …Сергеев! Куда вы все время пропадаете?

– Извините, диспетчерская, отвлекся, – встряхнул я головой, прогоняя лунные ведения, – что случилось?

– С вами хочет говорить Директор. Соединяю.

В динамиках Милашки зашуршало, захрипело и через километры расстояний до меня долетел знакомый и родной голос горячо любимого Директора:

– Майор? – голос горячо любимого и знакомого показался мне слегка усталым и даже где-то осипшим. Меньше анекдоты по ночам травить надо. – Сергеев, приказываю незамедлительно явиться в мой кабинет.

– А-а…, – протянул я, соображая, с каких таких радостей я должен каждый день лицезреть начальство?

– Вы читали утренние газеты, пока что майор Сергеев?

Я хотел было пошутить, что кроме подпольных журналов для настоящих мужчин ничего не читаю, но вовремя одумался. Утро не время для шуток, тем более если у Директора такой странный голос. Выразительно пощелкав пальцами, я приказал Милашке вывести на ближайший монитор материалы из свежей прессы.

– Что-то неприятное, товарищ Директор? – осторожно поинтересовался я, выхватывая жирные заголовки передовиц.

– Более чем, – вздохнуло начальство. – У меня сейчас в кабинете собрался весь кабинет министров. Через десять минут должен подъехать Сам. Рекомендую явиться в управление через пять минут. Хватит?

Ситуация принимала угрожающие формы. Совет министров и Сам в кабинете Директора, не от хорошей жизни.

– Выполняю! – ответил лучший командир подразделения "000", отключаясь.

Милашка дернулась всем корпусом и развернула на все мониторы черный заголовок: – "Спасатели подразделения "000" – кто они?"

Мне хватило только одного взгляда на текст.

"… реанимировав восемнадцать трупов из центрального морга команда спецмашины за номером тринадцать отправилась в полном составе за пределы столицы, где в чистом поле расстреляла из самонаводящихся ракет готовящиеся к праздничному параду воздушные шары национальной сборной по воздухоплаванию. На многочисленные жалобы спортсменов командир спецмашины майор Сергеев отправлял всех недовольных окольными путями к прокурору. Доколе…."

– Кто автор? – горло пересохло, но Милашка включила дополнительные контуры переводчиков и разобрала нечеткий хрип.

Во всю ширину мониторов замерцала личность журналиста, ради которого, собственно, мы и устроили внеплановый салют.

– Вот она – благодарность…, – прошептал я, протягивая руку за разводным ядероключом, дабы свинтить с парадного мундира майорские погоны. – Мы ж к нему всей душой. А он….

– Пять минут! – тихо напомнила Милашка, входя в положение своего непосредственного командира. Как никакая другая из спецмашин она понимала, что виновными окажутся не только люди, допустившие разгул безответственности, но также и спецмашина, участвующая в неподобающей вакханалии. Переплавка на металлолом, заброшенные свалки, угрюмые бизнесмены, скручивающие с брошенной спецмашины все блестящее и ценное. Такая вот перспектива.

– Да, да, – закивал я, собираясь с мыслями.

Журналист продал нас с потрохами. Теперь он герой, а мы негодяи. Вывел спасателей на чистую воду. Куда уходят деньги налогоплательщиков? В какую сторону смотрит общественность? Представляю, что сейчас твориться у Директора. Кабинет министров в полном составе…. Но ничего! Мы еще поборемся. Еще не все потеряно. Экипаж спецмашины за номером тринадцать выкручивался и не из таких ситуаций!

– Милашка! Экстренное торможение!

Экстренное торможение спецмашины не предусматривает уведомление членов команды об экстренном торможении. Кто как подготовился, тот так и принимает. Лично я, перед тем как отдавать подобные команды, всегда крепко пристегиваюсь, надеваю специальный, укрепленный связь-шлем, да еще ногами упираюсь в приборную доску. Здоровье человеку дается лишь раз, и беречь его надо невзирая ни на какие обстоятельства.

Спецмашина подразделения "000" за номером тринадцать моментально заблокировала все восемь пар колес и дала обратный ход всем десяти гусеницам. Из задней части выпустила четыре тормозных парашюта, а из передней выстрелила поперек движения самоустанавливающиеся тормозные сетки. Под днищем громыхнуло, и в супер прочный пластик проспекта на десять метров в глубину впился глубинный якорь. Естественно с ядерным ускорителем. Ко всему еще и я дернул на себя ручник, фиксируя полную остановку. Потому, как положено при экстренном торможении дергать на себя ручной тормоз. Иначе что это за экстренное торможение?

Волшебные мгновения неподвижности и тишины после трехсот километров в час на второй топко передаче.

Самым сложным оказалось отлепить от себя пингвина. Глупой птице, пролетавшей по инерции мимо, посчастливилось зацепиться за командирскую шею. Объяснить Директорскому любимчику, что торможение больше не повториться, и так стоим, невозможно. Она ж птица глупая, командирского языка не понимает, а знаками объяснять неудобно, руки заняты.