Череп епископа - Александр Прозоров Страница 11

— Но для этого нужно знать время полудня в Англии, — с явным разочарованием отметил купец.

— В этом нет ничего сложного, мсье Рогнет, — небрежно взмахнул рукой барон. — Британские часовщики достигли весьма большого мастерства в изготовлении приборов для определения времени. Правда, современная наука считает, что точность их хода недостаточна. Недавно Ее Величество королева объявила премию в тысячу фунтов тому, кто сможет создать хронометр, способный как минимум год указывать точное время в условиях постоянной качки. Поверьте, мсье, не пройдет и двух-трех десятков лет, как вы сможете без особого труда определить местонахождение своего судна в любом море или океане с точностью всего в несколько миль.

— Странно, — забеспокоился рижанин. — Английские торговцы всячески скрывают это открытие. Нужно обязательно посетить их порты и самому зайти к тамошним мастерам.

— Вы напрасно подозреваете их в скрытности, мсье Рогнет, — покачал головой француз. — Далеко не все люди следят за последними открытиями науки. К тому же, достаточно точных часов все еще не существует.

— Они скрывают эту тайну специально, барон, — не поверил многоопытный купец. — Вы не знаете англичан. Это хитрые, жадные, подлые и коварные существа. Они ни за что не поделятся с другими секретами мореплаванья.

Француз непроизвольно передернул плечами и торговец забеспокоился:

— Вы мерзнете, барон? Будьте осторожны, морские ветра коварны и зачастую приносят с собой горячку или лихорадку.

— Просто я никак не могу дождаться обещанного вами солнца, мсье Рогнет, — усмехнулся ученый дворянин, и неожиданно указующе вытянул вперед руку:

— Смотрите, что это?

Среди белесых хлопьев показался неясные очертания вписанного в круг огромного алого креста, рассеялись, но спустя пару минут проявились снова. Крест двигался куда-то на восток, почти в том же направлении, что и более быстроходный когг. Вскоре в тумане стали различимы и тонкая мачта с трезубой вилкой на макушке, глубоко сидящий в воде вытянутый корпус с построенным на корме сарайчиком.

— Башенофф, — с ненавистью прошипел купец. — Русский из Кумисинох. Вон как нагрузился, язычник! Опять цены собьет.

— Какие цены? — живо заинтересовался француз.

— На все! — лицо, рижанина исказила гримаса ненависти. — Сукно дороже, чем там, уже много лет не продать, за бочку соли больше марки не дают, на воск цена в полтора раза выросла. Эти дикари ломают нам всю торговлю!

Купец пересек кормовую площадку и оперся на края зубцов, вглядываясь вперед. Расстояние между кораблями потихоньку сокращалось. Стала ясно различима палуба русской ладьи, замершие с луками в руках стрелки, настороженно вглядывающиеся в приближающееся судно. На носовой площадке ганзейского корабля тоже засуетились арбалетчики. Очень, очень часто такие встречи вроде бы мирных кораблей заканчивались кровавой свалкой, после которой свой путь продолжал только один торговец, изрядно пополнивший свои трюмы, а на волнах оставались плавать редкие обломки дерева и обрывки парусов, да кровавые пятна медленно расходились в серой воде. Свидетелей подобных стычек не оставалось никогда, а бескрайнее море редко выдает чужие тайны.

Однако на этот раз ладья и без лишней добычи оказалась сильно перегруженной, на борту когга матросы исчислялись всего лишь десятком человек, а потому оба капитана к схватке ничуть не стремились. Еще час хода на плавно пересекающихся, почти параллельных курсах — и корабли, сохранившие облик мирных торговцев, начали медленно отдаляться друг от друга.

— Негодяи, — плюнул во след ладье рижанин. — Мы уже и витальерам деньги давали, и крестоносцам… Ничто его не берет!

— Так разорите его, мсье Рогнет, — мягко улыбнулся Анри дю Тозон. — Зачем тратить так много крови и сил там, где можно обойтись всего лишь золотом?

— Легко сказать «разорите», барон, — вернулся к собеседнику купец. — Но как? Он собирает воск, меха, лен прямо в деревнях, привозит сахар, олово и вино мимо наших портов, не платя Ганзе ни единого артига. Он нагло плюет на законы и уговоры цивилизованной торговли, думая только о своей дикарской выгоде.

— Но я так подозреваю, мсье Рогел, — еще более слащаво улыбнулся француз, — что ваш недруг, подобно всем дикарям, по-прежнему ценит золото?

— М-м, — с некоторой неуверенностью начал отвечать рижанин, — м-м… Кто же его не ценит, барон?

— Ну, — пожал плечами дю Тозон, — в последнее время, в свете наиболее неожиданных научных открытий, этот металл успел заметно снизиться в своей ценности. Полагаю, дикари из этих далеких от цивилизации земель еще не подозревают о произошедших переменах. Если вы купите у вашего язычника некоторое количество свинца, обратите его в золото, продадите обратно в сотню раз дороже, вновь купите свинец, то, при известном терпении, очень быстро заставите его снять ради подобной сделки последние подвязки.

— К сожалению, барон, — раздув ноздри от предвкушения удачной сделки, облизнул пересохшие губы купец, — я совершенно не умею превращать свинец в золото…

— Зато это умею делать я, — склонил голову француз. — И с удовольствием вас научу.