Хранители магии - Кэролайн Стивермер Страница 11

Лэмберт опомнился. Чопорность заразительна. Но если это так, то ему хотелось бы вместе с нею заразиться еще чем-нибудь. Возможно, отстраненностью. Или объективностью. Или элементарным упорством.

Лэмберт ушел из столовой последним. Этим вечером помещение опустело быстро: было слишком жарко, чтобы задерживаться. На секунду он пожалел, что Кромер и Полгрейв начали спор о Библии, а не о погоде. Раз ветер переменил направление с юго-западного на северное, любой должен был понять, что погода вот-вот изменится. Или, возможно, Кромер и Полгрейв толкуют признаки не так, как он сам?

Лэмберт вернулся в комнаты, которые делил с Феллом, и не обнаружил никаких следов друга. В помещениях было неестественно тихо. Лэмберту даже пришлось укорить себя за разыгравшуюся фантазию: ему вдруг стало казаться, что комнаты затаились в ожидании чего-то. Любое ожидание было его собственным. А ощущение надвигающихся роковых перемен — всего лишь следствие несварения желудка. Ровное тиканье часов на стене не имело скрытого смысла. Перезвон колоколов Гласкасла, сложный и успокаивающий, означал только, что близится время сна.

В полночь, так и не получив известия о том, где находится Фелл, Лэмберт отправился спать с чувством легкого беспокойства. В отсутствии Фелла не было ничего зловещего, но Николасу было несвойственно исчезать на несколько дней без предупреждения. В конце концов, даже Фелл имел представление о том, как посылать телеграммы.

Наступление ночи никак не умерило духоты и жары тесной спальни. Выносить их было трудно. Лэмберт вспомнил свою первую ночь в Гласкасле. Тогда было холодно. Он весь день играл роль ковбоя, считая, что все дела с ним быстро закончат и отправят его восвояси. Вместо этого ему отвели роскошные гостевые покои — помещения, предназначенные для приезжающих в университет высокопоставленных лиц. Ректор университета Войси лично сопроводил его и поинтересовался, нет ли у него вопросов.

Адам Войси был молод для своего поста — ему едва исполнилось сорок, — но тем не менее держался с огромным достоинством. Он был поджар, как борзая, возвышался над Лэмбертом по крайней мере на дюйм и обладал гордостью под стать самому Карузо. Не принадлежа к числу тех, кто приукрашивает себя старомодными бакенбардами, чтобы повысить авторитет, Войси был гладко выбрит и не имел привычки приглаживать помадой волнистые коричнево-рыжие волосы. Он одевался так, как все в Гласкасле, но все же чуть по-иному. В Войси ощущалась некая театральность, его профессорская мантия была чуть шире, чем принято, его цилиндр блестел чуть сильнее. По сравнению с другими преподавателями Гласкасла Войси, казалось, имел веские основания для убежденности в собственном превосходстве. Но, как ни странно, он выглядел менее чопорным и самодовольным, чем Виктор Стоу, декан колледжа Святого Иосифа, или Сесил Стюарт, декан колледжа Трудов Праведных.

На Лэмберта гостевые покои особого впечатления не произвели. Ему понравились красивая старинная мебель, уголь, горящий в камине, темно-зеленые бархатные занавески, закрывавшие глубокие оконные проемы. Все это выглядело славно, но общее впечатление создавалось печальное. От сквозняков, гулявших по комнате, бархатные занавески колыхались. Лэмберт ожидал, что Гласкасл будет полон людей, считающих себя важными персонами, — и так это и оказалось. Он ожидал, что они будут жить в помещениях, которые покажутся шикарнее отелей «Ритц», но почему в них должно быть холодно, как в леднике?

Войси хотел узнать, нет ли у него вопросов. Лэмберт решил, что этого вопроса он задавать не станет.

— Мне любопытно, — признался он. — Я все гадаю, зачем вы меня сюда позвали. Зачем стрелять по целям в школе, где учат магии? Разве вы и ваши друзья не можете придумать какое-то волшебство, которое устранило бы потребность в стрельбе?

Войси жестом пригласил Лэмберта сесть в обитое парчой кресло, а сам опустился в другое.

— В каком-то смысле именно потому мы вас сюда и позвали. Чтобы вы помогли нам в этой задаче — обрести знания. Это чистое исследование.

Лэмберт сдвинул брови, обдумывая сказанное.

— Но вы используете магию?

Войси подался вперед.

— Мы только начинаем осваивать наилучшие пути использования научного метода в изучении мира. Когда-нибудь мы будем знать все, что можно узнать о чем бы то ни было. Но до той поры существует некая дисциплина, которая, за неимением более подходящего слова, называется магией.

Выражение лица Войси, очевидно, подразумевало приглашение посмеяться над применением такого старомодного термина.

— Ладно. — Лэмберт обдумал услышанное. — Волшебники существуют?

Ректор рассмеялся во весь голос. При этом его длинное лицо очень похорошело.

— Это устаревший термин. С тем же успехом можно войти в комнату, полную химиков, и спросить, где алхимики. Но за неимением лучшего ответа — вот он я.

— Вы волшебник?!

Лэмберт не ожидал, что Войси будет говорить об этом так буднично.

— Я изучаю дисциплину, для которой мы пока не нашли современного названия, это так. — Войси внимательно посмотрел на Лэмберта, словно оценивая, сколько тот способен выслушать за раз. — Я начал свои исследования здесь в качестве студента колледжа Святого Иосифа. Мои работы встретили одобрение ректора и членов совета того периода, и после окончания учебы меня пригласили остаться в качестве стипендиата колледжа Тернистого Пути. С тех пор я продолжал исследования, обретая все больше обязанностей и власти. Позвольте мне подчеркнуть это слово: «исследования». Мы все ведем исследования — студенты и преподаватели, все.

— Вы хотите сказать, что вы исследуете магию. — Лэмберт ответил Войси таким же изучающим взглядом. — А вы могли ею владеть до того, как сюда попали, или этому пришлось учиться уже здесь?

— То немногое, что освоил, я выучил здесь, в Гласкасле.

Войси говорил скромно, но за его словами ощущалась уверенность в себе. Лэмберт понял: Войси убежден в том, что названная им «скромной» магия постороннему покажется очень внушительной. Ему стало интересно, играет ли Войси в покер. А если играет, то преуспел ли в этом.

— А когда вас принимали, откуда узнали, что вы сможете научиться магии?

— А вот этого и не знали. Полной уверенности быть не может. — Скромность Войси сменилась легким самодовольством. — Хотя я и был столь же многообещающим, как любой из поступающих.

— А студентов Гласкасла выбирают по тому, насколько они многообещающие? — спросил Лэмберт.

— Не только. Когда-нибудь появятся научные тесты, которые позволят определять способности. А пока мы не можем быть абсолютно уверены в способностях любого из студентов. Мы их принимаем или отказываем в приеме на основе биографических данных и уже полученного образования. Студенту дается год учебного режима, чтобы он смог продемонстрировать свои способности к магии. Если в течение трех триместров он всего лишь пел, то уже оправдал затраты на питание и жилье, а также усилия его наставника. Но если он всего лишь поет, если мы не обнаруживаем склонности к магии какого-то вида, в конце третьего триместра его отчисляют.