Принцессы Огненного мира - Яна Алексеева Страница 11

На третий день эльф уже пытался сесть, кривясь от боли. В ответ на совершенно искреннее возмущение и опасения он окатил меня таким взглядом! Высокомерие, чувство собственного превосходства над нами, жалкими людишками, пренебрежение… Вот именно за такой взгляд убивают не раздумывая! Если только наградивший – не полуживой эльф, бессильно опирающийся на стену пещеры. Тем не менее я, уперев руки в боки совсем как горничные девки, разразилась воспитательной тирадой. С таких пациентов надо сразу спесь сбивать!

– Надо было подождать меня! А если тебе, шпион, так хочется самостоятельности, то я уйду и больше не вернусь! И забуду, навечно забуду. Не шипи! – Я язвительно улыбнулась. – Разумеется, тебе гораздо лучше знать, когда и что надо делать! В собственных силах ты лучше разбираешься, да? А толику уважения к труду спасителя надо иметь? И вообще – здесь безопасно! – Я обвела пальцем пещеру. – А куда ты собрался ползти, эльф? Там, снаружи, знаешь что? Королевский лес! Хочешь снова в гости к палачу? Успокойся.

Отвернувшись от пристального, чуть насмешливого взгляда, я принялась задумчиво выгружать сегодняшнюю добычу. Незаконному налету подверглись шкафы помощника капитана дворцовой стражи, наиболее подходящего по комплекции человека. Он лишился теплого плаща, простой льняной рубахи и пары штанов. Впрочем, от этого взяточника не убудет. Думаю, он и не помнит, чем набит его гардероб. А пациента надо во что-то одеть – осень на дворе! Испытывать эльфа на морозостойкость не стоит, не яблоня он, да и воспаление легких лечить не хочется. К тому же наконец успокоится моя девичья скромность, вынуждающая меня краснеть. Еще есть и такая!

Совсем скоро эльф отправится в путь… домой. Где его дом? Не был ли он сожжен, разорен, затоптан нашими полками?! Стало грустно и тоскливо. Такие чувства, наверное, обуревают охотничьих псов, когда уходит в неведомые дали любимый хозяин. И ключевое слово здесь – любимый…

Гремучая смесь радости и надежды, поддерживаемая ощущением собственной значимости, меня уже не грели. Озноб то и дело заставлял передергивать плечами. Прежде мне не доводилось так печалиться. Впервые я была кому-то действительно нужна, принося пользу вне своих коронационных обязанностей. Как целительница. Но через несколько дней, когда стремительно заживающие раны пациента окончательно затянутся, все вернется на круги своя. Траур, церемонные чаепития, скучные разговоры, книги… Ну ладно! Не буду сейчас об этом думать. Откинув грусть, я вытянула из кармана ножницы и развернулась.

– Раз так хочешь выбраться отсюда, будем приводить тебя в порядок, шпион! – Я кровожадно щелкнула лезвиями. Наградой мне был откровенно растерянный взгляд. – Да ты себя в зеркало видел?! Ах, категорически не рекомендую!

Наклонив голову, я прикинула объем работ. Прилично… И что делать, резать, только резать. Вот только я не горничная и раньше никого не стригла! Надеюсь, несмотря на результат, пациент будет рад оказанной ему чести. Ибо сама кронпринцесса занялась прической вражеского разведчика! Длинные волосы пришлось откромсать, иначе не скажешь, по самые уши, да и оставшийся колтун обломал немало зубьев моей расческе. Не пойму, это у эльфов мода такая на волосы по пояс или только этот создает себе такие трудности? Во время войны можно было бы и пожертвовать приличиями… Даже моя мать, царствующая королева, таких длинных не носила! Что ж, теперь и эльф приобрел практичную прическу.

С мытьем оставшихся волос проблем не возникло. Намочить, смыть губкой пенящуюся воду, еще раз намочить… По пещерке разлился густой травяной аромат дорогого мыла. Еще раз смыть, придерживая за шею бессильно откинувшего голову пациента. Мысленно хихикнула. Как в куклы играю, право слово… А он, хоть и не помогает, но не мешает творить мне что вздумается. Не верю я в его полную беспомощность… уже нет, не верю. Он смог бы помешать, но не посчитал нужным. Наверное.

Густая, цвета спелой пшеницы короткая шевелюра после активной просушки встала дыбом. Невольно сравнив со своими – неопределенно-каштановыми тонкими и тусклыми волосами, отчаянно позавидовала пребывающему в недоумении шпиону. О чем не преминула сообщить в самых изысканных выражениях. Он полулежал, опираясь на мое плечо, и глаз его не было видно, но я кожей чувствовала искреннее удивление, расходящееся волнами по пещере.

Кажется, он доволен… Устроив пациента поудобнее, я устало прикрыла глаза.

Здесь было хорошо, покойно, будто там, далеко, за лесами и полями не лилась кровь, не грохотали сапога пехоты по разрушенным мостовым, не мяли траву на чужих полянах…

Я быстро научилась понимать эльфа. Необходимость – самое лучшее подспорье.

Иногда его молчание, такое выразительное, казалось насмешливым или гневным. Очень редко – просящим… Иногда – ободряющим.

Он постоянно наблюдал. Как неловко я перетряхиваю одеяла, копаюсь в немногочисленных флаконах и фиалах, нарезаю хлеб. Слушал мои бесконечные монологи. Кажется, ему было даже смешно… иногда? Что он видел в обычной, повседневной суете, какие мысли его одолевали? О доме, семье? О мести?

Присутствие эльфа ощущалось остро, но не смущало. Он занял мои мысли полностью, без остатка. К тому же под этим внимательным взглядом я сама себе казалась более умелой, ловкой, значительной.

Заглядевшись на ладони, медленно сжимающиеся в кулаки и расслабляющиеся, я опять порезала палец. В негодовании огласила тишину пещеры парочкой выражений, которые ни в коем случае не должны осквернять уста принцессы.

На четвертый день я застала эльфа терпеливо вырезающим какую-то фигуру из тонкой дощечки. Плохо слушающиеся пальцы соскальзывали с рукояти, лезвие мелькало в опасной близости от едва зажившей кожи, но он не собирался останавливаться. Он спешил…

На следующий день светлый потребовал снять повязки с ног и попробовал встать. Я просто диву давалась, хотя отлично понимала его нежелание оставаться здесь хоть на один день дольше необходимого. Мое недовольное бурчание, кто тут врач, он или я, осталось без комментария. Действительно, если бы не шрамы, неуверенная походка и изможденный вид, никто и не сказал бы, что полдюжины дней назад этот эльф был почти мертв.

Но мне казалось, что время еще есть. Время разобраться в собственных чувствах… Это была иллюзия.

Все закончилось неожиданно резко, еще через пару дней.

Эльф уже вполне уверенно ходил, встречая меня в беседке по утрам, и примерялся к моему кинжалу, брошенному впопыхах под скамью, да так и забытому. Блеск лезвия, охотно подчинявшегося умелым рукам, навеял идею наведаться в старый арсенал. Что я собиралась сделать? Вооружить врага… Но чей он враг? Мой? Вот уж нет.

Ночью, постоянно оглядываясь и шарахаясь от каждой подозрительной тени, я спустилась вниз. Ни придворные, ни слуги не жаловали посещениями подвалы западного крыла замка. Говорили, что там бродили привидения замученных узников. Явная глупость. Тюрьма и пыточная последние триста лет находились совсем в другом месте. Как и их охрана. По этим пыльным коридорам, освещенным редкими тусклыми желтыми огнями, редко ходили даже патрули. Сюда назначали проштрафившихся солдат, да и те отсиживались в караулке. Мрачные стены полуподвального зала, скрывающегося за пыльными скрипучими дверями, были увешаны старинным оружием. Углубляться в эту сокровищницу орудий уничтожения я не стала. Сняла с крюка ближайший ко мне клинок, тонкий и изогнутый, в ножнах, отделанных замшей, и легкий лук, по иронии – трофейный эльфийский, с полным колчаном облезлых стрел. Хм, я слышала, что тетива портится со временем…