Хранитель ключа - Андрей Марченко Страница 11

Зато если имелась какая-то бабка-повитуха, которую учила ее предшественница…

Лехто брал свой саковяжик и шел к ней. Надо сказать, колдуны традиционно обитали на отшибе, но Арво это никак не пугало. Почти всегда Лехто проводил вместе с местным колдуном вечер, порой оставался на ночь.

Иногда Лехто возвращался в деревню в сопровождении своего коллеги, не столь мрачный, сколь обычно и будто бы выпивши. Лехто вообще никто не видел смеющимся. Но улыбаться он мог — не разжимая уст, лишь краешками губ.

Порой Арво приходил в одиночестве и серьезным.

Но бывали случаи, когда Арво возвращался один, а местного волхва находили убитым. Об этом бойцы эскадрона узнавали заранее — в такую ночь небо над избушкой колдуна наполнялось сполохами, подымался ветер, на местном жальнике ярче разгорались синие огоньки. Говорили, будто это два колдуна дерутся, и многие бы желали, чтоб Лехто проиграл, сгинул.

Порой, ведуны попадались матерые, здоровые, но итог в подобных случаях был один.

Местный — убит, убит жестоко. Порой выпотрошен, порой — оторваны, отрезаны конечности. Казалось, местного пытали, хотя Лехто не брал с собой никакого оружия. В самом деле — не мог же топор или сабля поместиться в его чемоданчике. К тому же, в таких случаях, вся избушка была забрызгана кровью, но Лехто пренепременно возвращался чистым.

Комментариев от Арво Лехто не поступало. Но никто и не просил у него объяснений.

Колдуна боялись. Но факт победы Лехто над местным колдуном внушал некую гордость — все-таки эта деревенщина не чета эскадронному волшебнику.

В этой деревне имелся лишь какой-то медик, отправленный сюда будто в ссылку, но осевший, женившийся, наплодивший детишек. Лехто он не заинтересовал совершенно, потому ночь эскадронный колдун провел в избушке

Возле ее двери Афанасий остановился и постучал. Ответа не последовало. Формально колдун был его подчиненным, но реально в это верилось только в приступы сильного оптимизма. На самом деле Костылев вряд ли вошел бы когда без приглашения в дверь, за которой находился Лехто. Так запросто можно было узнать на собственном примере что именно происходит с туземными колдунами.

Потому, не дождавшись ответа, Костылев постучал еще раз: дольше, громче и настойчивей.

— Войдите! — послышался ответ.

И хотя Костылев не успел притронуться к двери, та распахнулась сама. Лехто в это время стоял в другом конце комнаты.

Костылев вошел в хату.

Колдун был не один.

На лавке у окна Оська Дикий колол лучину. Делал это неспешно, со взглядом совершенно отсутствующим. Было это довольно извинительно: у солдата отсутствовало ухо, часть скальпа с головы было просто срезана и утеряно неизвестно где. Рубаха Оськи была незаправленой, грязной и дырявой. Грязь и дырки были связаны: на теле солдата имелось два пулевых отверстия.

Как Оське удалось в одном бою схлопотать одновременно сабельную и пулевые раны, Афанасий не вникал. Но твердо знал следующее: после взятия деревни имелось трое раненых. Оська в их число не входил. Его отнесли к часовне, полагая сегодня зарыть.

Афанасий присмотрелся — несмотря на то, что Оська двигался и колол осину, живым он не выглядел.

— Но он же мертвый… — прошептал новоявленный самодержавец.

Оська поднял голову от работы и полудивленно посмотрел в сторону Афанасия: дескать тут и так с утра чувствуешь себя убитым, а тебе что-то говорят, отвлекают.

Тогда вмешался Лехто, зашептал:

— Тише, тише… Не расстраивайте его. Ну умер человек — с кем не бывает…

И рукой показал на соседнюю комнату: дескать, следуйте за мной.

Вчера там размещалась лаборатория колдуна. Ничего особенного, пробирки склянки, походный перегонный куб.

Но сегодня почти все бы инструменты были запакованы и спрятаны в баул. Остались только хрустальный шар и жаровня, на которой стоял кофейник.

За закрытыми дверями заговорил быстрей, громче

— Хотите кофе? — спросил колдун.

Афанасий покачал головой.

— Ну как хотите.

Колдун не настаивал. Строго говоря, кофе он заваривал только для себя, не ожидая гостей. Да и вообще — кофе ноне дорого.

В маленькую чашечку Лехто налил ароматную коричневую жидкость, добавил сахара — немного, лишь на кончике ложки. Размешал, сделал первый глоток. Благостно улыбнулся.

— Я вас слушаю.

Афанасий боялся колдуна. Часто спрашивал — отчего тот пристал к сотне. Ведь мог бы запросто обойтись сам по себе. Но нельзя было не согласиться — с Лехто жить было намного проще. Однако, собранный баул наводил на мысль, что колдун куда-то засобирался.

Впрочем, подумал Костылев, с этим можно и подождать. Может, если ему сказать про пост придворного мага, он передумает.

Афанасий открыл рот, чтоб заговорить, но поперхнулся, вспомнив про сидящего в соседней комнате Оську.

— Э-э-э… — пробормотал он, кивнув в сторону дверей.

— Ах, это… Вчера мне попалось довольно интересное заклинание. Не смог побороть искушение попробовать. Думал, это какая-то нелепица, но нет, сработало…

Афанасий открыл рот:

— Да ведь это можно такое войско поднять! Нынче в могилах ведь миллионы…

— Но-но… — осадил его Лехто. — я не говорил, что подыму миллионы. Я и десятка не подыму — заклинание дорогое. А толку от мертвецов мало: лошади их боятся…

— Можно дохлых лошадей найти. Нынче с этим просто…

Лехто продолжал:

— …А еще он медлителен. Я вопрос пока не исследовал, но думаю, далее реакции будут затухать. Затем он ведь довольно уязвим: ему может оторвать руку, ногу…

— Жалко.

— Что поделать… — колдун сделал еще один глоток. — Надеюсь, Вы не имеет ничего против моих экспериментов?

В ответ Афанасий категорично закивал: опыты Лехто обычно не были бесплодными и часто помогали.

— Впрочем, я так понимаю, вы пришли не за этим? — спросил колдун.

Афанасий набрал воздуха побольше и выдохнул:

— Я — царь!

Лехто это не удивило, он даже не изменился лицом.

— Великолепно… И давно это с вами? Я, признаться, ожидал чего-то подобного, но вот так сразу…

Костылев смутился: нет, не то… Cлишком резко ляпнул, не подготовил человека. Надо учесть на будущее.

Немного подумав, продолжил.

— Я вот что подумал… А не объявить ли себя царем?.. Многие пытались.

— Пытались. — кивнул Лехто. — Да плохо кончили. Емельян Пугачев… Три Лжедмитрия… У первого еще что-то получилось, год поцарствовал…

— Ну, мне бы хоть годочек по-царски пожить.