Западня - Андрей Стрелко Страница 11

Сам Саркофаг терялся за мутной пеленой, на его уровне между людьми и станцией образовалось тусклое марево, но даже сквозь него сооружение можно было рассмотреть в мельчайших подробностях. Казалось, до него можно было достать рукой. Пощупать, прикоснуться к тайне всех времен и народов. Серые стены с розоватыми вкраплениями, куполом накрывающие взорвавшийся реактор. Розовый цвет – это не дань красоте и причудливому декору, просто тогда мастерили бетон в спешке, засыпая в него крошки розового гравия и гранита. Перпендикулярные проемы, которые были призваны держать на себе груз бетонного каркаса, лопнули, не выдержав ударной волны второго взрыва, теперь на месте разломов зияли трещины в несколько метров шириной.

Санитар заглянул в оптический прицел снайперской винтовки, временно экспроприированной у Дана, прибор мог поспорить по дальности с хорошей подзорной трубой. Макс и Серый последовали его примеру и достали бинокли. В двадцатикратном увеличении можно было разглядеть торчащий из разлома арматурный прут и вывернутый с корнем, но почему-то не упавший вниз кусок бетона. Гранитный камень, расколотый ударной волной, зацепился за граненый каркас Саркофага, одна его сторона поросла каким-то зеленым искрящимся мхом, наверняка плесенью, ей самая жесткая радиация нипочем. На торце купола сохранилось несколько букв, но прочитать надпись уже не представлялось возможным, время стерло ее, как стерло многое из того, что было.

Пространство между АЭС и лесом, на краю которого стояли люди, утонуло в зеленой жиже, иначе эту растительность не назовешь. Благоухающе-зеленая, почти скользкая листва на фоне желтой пожухлой травы. Там, где стояли старатели, начиналось желтое море погибшей ссохшейся растительности, смешанной с засохшими корягами и железными оградами. Смесь сухого хвороста и проржавевшего железа, свалка из срубленных деревьев и отживших свое крестов. Припятьское кладбище. Доживший до нынешних времен огораживающий территорию забор был всего в десяти метрах, но от могил не осталось даже холмиков, растения-мутанты все сровняли с землей. На кладбище хозяйничал лес. О том, что здесь когда-то были люди, говорил лишь предупреждающий об опасности знак – красный вентилятор на фоне желтого треугольника.

– Кладбище, – проговорил вслух Серый, опуская бинокль. Птица, который терпеливо ждал, когда Серый вдоволь насмотрится, отобрал у него прибор.

Крюк кивнул:

– Да, то, что от него осталось. Два десятка крестов, их не принимали ни в чермете, ни в плавильнях. От них до сих пор фонит, как в первый день. Здесь вообще радиация такая, что кожа за минуту слезет, оттого и марево. Плюс работающий над ЧАЭС радар как раз сюда светит. Вот уж действительно мертвая земля. Говорят, здесь что-то закопали уже после второй катастрофы, может быть, то, что оставалось в четвертом энергоблоке после первой аварии.

– Кто закопал?

– Не знаю. Адепты. Не верится мне, что «братья» стали первыми слугами «Обелиска».

– Здесь мертво даже для кладбища, – поежился Дан. – Через него точно не пройти?

– Двести процентов. Даже не стоит пробовать. Когда-то здесь, вот так же, как мы, стоял Сенецкий, он тоже хотел побыстрее добраться до цели и рванул к Саркофагу по прямой, не заходя в Припять. Но вовремя понял, что здесь не пройти.

– И что?

– Пошел на запад. Сенецкий был Пионером – он первым вошел в Припять и прошел до Чернобыльской АЭС, из города до самого Саркофага есть тропа, не попадающая под радар. Но радиация там такая, что до Саркофага доползешь только по частям.

– А как же прошел Сенецкий?

– Не знаю. Может быть, наглотался антирадиантов, сожрал разом смертельную дозу, только чтоб до купола дойти, а там загадать желание.

Макс повернулся к Крюку:

– Сколько отсюда до него?

– До Саркофага? Если верить биноклю, девятьсот девяносто три метра. Но точнее мешает определить туман.

– Кажется, что до него рукой можно дотронуться, меньше километра, это ж в нормальной жизни – пять минут ходьбы, – прикинул Санитар. – И с виду как обычный завод. Мне казалось, это должно выглядеть как что-то мистическое, должно какое-то волнение от него идти, давление на психику. А это обычная бетонная коробка.

– Отсюда до него ближе, чем от Припяти, – согласился Крюк, – а насчет давления на психику, так ты шагни на край кладбища – мало не покажется.

Птица опустил бинокль и сделал шаг в сторону, чтобы обзору не мешало высокое дерево прямо по курсу. Крюк тут же схватил его за руку:

– Не надо сходить с поляны, мы и так близко к краю стоим. Через пять метров начнется пепел и жгучий пух, вон на те коряги уже наступать нельзя. Пепел к ногам прилипнет – будешь до Янова дымиться. Ладно, парни, посмотрели и хватит – и так до самой старости хватит рассказывать, а то здесь уровень радиации тоже не слабый, ударить по печени «драгом» и без того придется.

Крюк первым сошел с места и начал оборачивать большую «спираль», перекрывавшую выход в поле.

– Куда мы теперь? – спросил Макс, все еще не в силах оторвать взгляд от АЭС. Он с удовольствием пропустил вперед молодежь, чтобы иметь возможность на минуту дольше поглазеть на Саркофаг. Действительно, в Зоне об этом до конца жизни можно байки травить – почет и уважуха обеспечены.

Крюк не ответил, то ли не посчитал нужным, то ли был уже слишком далеко, чтобы кричать в ответ. Под стенами подстанции группа остановилась, Крюк быстро проверил ее на предмет разного рода неожиданностей и дал добро на вход.

До конечной цели путешествия оставалось около километра, это полтора часа пути, а то и меньше. Обходной путь вокруг второго, менее известного форта сектантов Крюк тоже знал, он был богат на неродящие аномалии, плотно окутывающие лес, почти необитаем, но вполне пригоден для перехода. Оставшиеся в запасе три часа Крюк рассчитывал пересидеть здесь, но предчувствие беды путало все карты.

Серого выставили часовым, Санитар колдовал над Даном, который все еще пребывал в некотором смятении – шел сам, но на окружающую действительность почти не реагировал. Тащить его дальше в таком состоянии было слишком опасно, неровен час отчебучит чего-нибудь в самый ответственный момент.

Птица, Макс и Крюк отошли немного в сторону, чтобы не мешать, а умник улучил момент, когда можно было попытать Крюка в отношении произошедшего на радаре. Всю дорогу Птицу подмывало начать разговор, но Крюк был слишком суров и сосредоточен, потревожить проводника умник не посмел, а теперь силушки не было терпеть.

– Что это было на радаре? – «Ботаника» аж трясло от удовольствия, похоже, ему приключение с призраками показалось в радость. – Как такое может быть?

– Какое такое? – Крюк был не против скоротать время в разговоре и тоже включился в беседу.

– Ну, эти призраки, – Птица заелозил руками, пытаясь передать свои эмоции, – они что, как настоящие? Они били тебя, как будто они на самом деле существуют.

– Они существуют, – усмехнулся Крюк.