Королева Семи Палачей - Владимир Брайт Страница 11

Я еще плотнее вжался в стену, пытаясь отодвинуться от лужи крови, растекающейся по полу.

– В свете последних событий мне кажется, что дрессированные обезьяны могут оказаться не такими уж плохими, – заявил внутренний голос.

– Не знаю, на что ты надеялся, но лично я сразу понял – в этом «заповеднике монстров» нет плохих и хороших по той простой причине, что здесь плохие абсолютно все.

Пока я подавленно размышлял о том, что в очередной раз оказался между молотом и наковальней, левый фланг защитников подвергся успешной атаке, в результате которой монолитные ряды обороняющихся сократились еще на одного воина.

Понятия не имею, сражались обезьяны за меня или против, но их чрезмерная жестокость внушала серьезные опасения. Можно просто убить врага, отрубив ему голову, но когда бездыханное тело расчленяется на части…

Это свидетельствует о том, что мозги злобных существ поражены коррозией безумия. Либо таким оригинальным способом они пытаются вселить ужас в сердца противников. Но какими бы соображениями ни руководствовались зловещие обезьяны, ничего хорошего от них ждать не приходилось.

Да и вообще, по большому счету нужно было как можно скорее покинуть место сражения. Жаль только, что эту блестящую идею не представлялось возможным претворить в жизнь. Как уже было сказано, отведенные нам покои состояли из пяти комнат. Зал, где разворачивались драматические события, являлся самым большим помещением, своеобразной приемной, соединяющейся небольшим коридором с остальными комнатами. И вот на месте этого самого коридора зияла вторая черная клякса – портал, через который пришли в наше измерение двуликие воины.

Правда, существовала еще входная дверь. Но, во-первых, в непосредственной близости от нее бушевали нешуточные страсти (кого-то постоянно разрубали на куски), во-вторых, она открывалась внутрь, а в-третьих, проход загромождал Компот, малодушно закрывшийся телом бесчувственного посланца Фромпа. И, судя по неважному виду колдуна, он явно не собирался демонстрировать нам чудеса древнего искусства Ней-Лан. Или искусство действовало исключительно на крокодилов-грегсов и ни на кого более, или старик задумал уйти на покой, решив, что достаточно сегодня поразвлекал публику, а теперь нужно предоставить шанс проявить себя более молодым и отважным героям.

Но молодые герои тоже не спешили вступить в бой. Осторожный Билли прислонился к стене напротив меня. Правда, в отличие от нас с Компотом он не лежал, а стоял, готовый в любую минуту отразить возможное нападение. При этом его руки сжимали рукояти коротких клинков – очевидно, он озаботился подобрать оружие поверженных «обезьян». В общем, воин остается воином в любой ситуации. А выжившие из ума колдуны и псевдопринцы, как обычно, щемятся по углам, словно трусливые крысы.

– Я бы попросил не оскорблять меня подобными сравнениями, – обиженно отозвалось мое ненормальное подсознание.

– А я бы попросил тебя умерить свои амбиции и замолчать хотя бы до тех пор, пока все это не кончится.

– После того как это кончится, мы можем замолчать уже навсегда, так что я хотел бы высказаться, пока еще не поздно.

– Ты уже высказался, и я принял к сведению твою позицию.

– Нет, я еще…

В этот момент обороняющиеся ангелы-демоны потеряли еще одного бойца. Хотя если быть до конца точным, то не совсем потеряли – ему лишь перерезали сухожилия на ноге и он упал на одно колено, продолжая отбиваться даже в такой неудобной позиции. Но всем, включая и самого раненого, было предельно ясно – эта агония не может продлиться долго. После того как число воинов сократится до трех, у них не останется не единого шанса избежать окружения.

Мои мысли в панике заметались, ища выхода из совершенно безвыходной ситуации. Но единственно возможным вариантом при подобном раскладе было нырнуть в темное чрево портала, из которого пришли создания, в чьих жилах текла черная кровь

Может быть, в конечном итоге я именно так бы и поступил, но воплотить в жизнь этот безумный план не удалось.

Раздался резкий гортанный крик – и в следующее мгновение воин с перерезанным сухожилием резко оттолкнулся здоровой ногой, бросив свое тело назад. Во время полета с него каким-то непостижимым образом слетели доспехи, но это было еще не самое удивительное.

Девушка-демон, являющаяся предводителем небольшого отряда, также отпрыгнула назад, а двое оставшихся бойцов шагнули вперед, в самую гущу визжащего яростного клубка, состоящего из множества тел. Это было явное самоубийство, причины которого я понял чуть позже. Но в эти мгновения меня поразило даже не безрассудное самопожертвование двоих воинов, а то, что отскочившая назад девушка со всего размаха ударила локтем своего раненого товарища в область груди. Удар был настолько мощным, что пробил грудную клетку несчастного, после чего изящная рука погрузилась внутрь забившегося в предсмертной агонии тела.

Девушка стояла на коленях, опустив голову, как будто прислушиваясь к последним затухающим ударам сердца, и я видел человеческую половину ее лица. Это было настолько завораживающе прекрасное создание, что на какое-то мгновение я даже перестал дышать, совершенно забыв обо всем на свете.

Но очарование момента разрушилось, уступив место беспощадно жестокой реальности.

Хладнокровная убийца резко повернула голову, так что мне стала видна другая половина ее лица. А затем выбросила вверх руку (вторая по-прежнему оставалась в теле несчастного), издав еще один длинный гортанный крик.

Именно после того, как я увидел ее демоническую сущность, я, наверное, впервые в жизни в полной мере осознал смысл выражения «кровь застыла в жилах». Может быть, в этом был виноват чудовищный контраст во внешнем облике, или ситуация, мягко говоря, складывалась не совсем удачно. Но как бы там ни было, я вдруг превратился в замерзшую бесчувственную сосульку, не способную даже пошевелиться, не говоря уже о чем-то другом.

Хотя, может быть, это было и к лучшему. То, что произошло вслед за тем, как женщина-демон закричала, лучше было вообще не видеть. Или, на худой конец, лицезреть именно в таком полузамороженном-полузаторможенном состоянии.

Сначала с руки, а затем и с обезображенной части лица начала осыпаться плоть. Создавалось впечатление, что ее туловище состоит из мелкой пыли или песка. Корпус был защищен доспехами, поэтому я не мог с уверенностью сказать – коснулось ли разрушение только руки и лица или же всего тела. Впрочем, лично мне хватило и того, что рука и половина черепа потеряли всю свою плоть до самых костей…

Зловещего чернокнижника Антопца можно было назвать олицетворением древнего зла, но при этом он имел какой-никакой внешний облик – пусть ужасный, но все же облик. Что позволяло мне хоть как-то удерживать в узде свой непередаваемый ужас во время наших непродолжительных встреч.

Однако в данном случае перед моими глазами предстало не древнее зло, а скорее наглядное олицетворение смерти. И я очень пожалел о том, что оказался в ненужное время в ненужном месте и увидел весь этот кошмар воочию.