Муравьиный лабиринт - Дмитрий Емец Страница 11

Когда Арно вернулся, Тилль рвал курицу руками и ел, а Белдо, шевеля пальчиками, заставлял ее кости маршировать по столу. Млада и Влада охали и умилялись. Гай скучал.

– Уехал? – спросил он у Арно.

Секретарь вежливо поклонился.

– Значит, мир с Долбушиным восстановлен? – Тилль брезгливо отдернул руку, чтобы ее не коснулись плящущие кости.

– В какой-то мере, – отозвался Гай. – Его мы трогать не будем. Он, к сожалению, действительно незаменим.

Тилль вздохнул. Ему по-прежнему хотелось получить зонт.

– Из-за особенностей форта? – уточнил он.

– Не только. Сейчас все размывается. Границы между фортами стираются. К нам приходит все больше людей, которые не являются ни магами, ни берсерками. Куда, например, поместить ту новую девицу, которая превращает все в шоколад?

Белдо перестал шевелить пальчиками. Куриные кости осыпались.

– Что? Вообще все? – удивился он.

– Все, до чего дотронется. Поэтому обниматься с ней не советую. Разумеется, она все время ходит в перчатках.

– Но откуда…

– Закладка случайной мечты. Месяц назад берсерки Ингвара подстерегли кого-то из средних шныров. Он как раз вышел из нырка и немного не угадал с высотой. А дальше берсерки сделали две глупости сразу. Первая: начали стрелять. Вторая: промазали. Болт пробил сумку. Закладка вылетела километрах в пятнадцати от Копытово, ну знаете, где дорога через дачи? И тут неизвестно откуда возникает голодная студентка зоотехникума Рая Великанова. Идет с электрички в свое Северное Чебутыкино и грезит шоколадом, – Гай замолчал и с досадой посмотрел на Тилля.

– У ребят не было шансов! – начал оправдываться тот. – Закладка свалилась ей на голову, и она схватила ее, чтобы с досады бросить в снег. Ну а дальше понятно! Пока ребята спускались, она уже превратила в молочный шоколад два дерева и детские качели. И ела, ела, ела как безумная! Стоит у дерева и отгрызает ветки! Увидела гиел и грохнулась в обморок. Мальчики поступили здраво. Не прикасаясь, обмотали ей ладони своими шарфами, закинули на седло и захватили с собой. Сейчас она у нас на базе. Кормит гиел.

– Как?! Вы скормили гиелам? Девушку с закладкой? – ужаснулся Белдо.

– Дионисий! Я же сказал: кормит гиел. Впрочем, толку от нее мало. Гиел боится смертельно, хоть и из ветеринарного техникума. Ей только хомяков лечить. Отошлю ее Долбушину.

– Нет-нет! Ни в коем случае! Отдайте ее мне! – запротестовал Белдо.

Тилль гоготнул.

– Зачем она вам, Дионисий? Признавайтесь! В ней магии как в пробке от ванной. Ну превращает девчонка все в шоколад – только и делов-то. Шоколад я и так себе куплю! Нет, чтобы пожелать… ну не знаю… хм… чтобы я меньше курил!

Старичок поморщился.

– Фух! Всего-то! А как же дерзновение мечты? Вы меня огорчаете, дорогой Ингвар Бориславович!

На самом деле речь шла не об огорчении. Тилля глава магического форта глубоко презирал, хотя презрение это внешне имело мягкие и абсолютно цивильные формы. Когда тетя в шляпке, дуя губки, говорит уборщице: «Клавочка, душечка, вы у меня под стульчиком, пожалуйста, больше тряпочкой не возюкайте! Там стоят мои туфельки, а вы капаете на них водичкой!», означает ли это, что они в прекрасных отношениях?

Тилля все это балетное кокетство трогало мало. Для него ссора начиналась с ругательств и заканчивалась выстрелом из тяжелого арбалета, а обида… хм… обида – это не получить обещанный псиос. А все эти старушечьи обижульки были для него что комариные укусы. Особенно сейчас, когда его раненый сын медленно, но верно шел на поправку. Врачи больше не прятали глаза, не отказывались от денег и все чаще пускались в абстрактные суждения, что говорило об их уверенности в завтрашнем дне.

– Ах-ах-ах! Хотите завязать с курением – обратитесь к Младочке! – продолжал кудахтать Белдо.

Бывший топорник скомкал салфетку и бросил ее на тарелку.

– Нет уж, Дионисий! Знаю я вашу вшивую магию! С Младой я брошу курить сигареты и начну курить бамбук. Лучше уж ребята добудут мне еще одну закладку мечты.

– Зачем она вам? Вы плохо понимаете, Ингвар, что такое «спонтанная мечта». Она стихийна, тонка, сиюминутна, ее невозможно предугадать заранее! А вдруг у вас будет болеть голова, вы скажете: «да чтоб ты лопнула!» и именно эта мечта сбудется? Девчонке еще повезло, что она не пожелала провалиться на этом самом месте или заснуть мертвым сном, или что-нибудь такое, столь же роковое. Отдайте ее мне, Гай! В мой форт! Она была бы долбушинская, если бы превращала все в золото. Опять же, вы сами сказали: средний шныр не мог вытащить слишком сильную закладку.

Тот великодушно махнул рукой.

– Договорились, Дионисий! Берите! Только если станете громадной конфетой, хоронить я вас не буду. Скормлю ребятам Тилля… – голос Гая стал вдруг очень сух и деловит. – Теперь про Альберта. Помните я сказал, что примирился с ним «в какой-то мере?» Эту меру я и хочу установить. Мне не нравится, что он ощущает себя победителем. Дурной пример для его форта. Для всех фортов!

Тилль с Белдо разом перестали улыбаться и жадно, как две овчарки, ожидающие команды «фас!», уставились на Гая.

– Разумеется, трогать его самого никак нельзя, однако надо четко показать ему его место… Разовой жесткой акцией!

– Дочь? – переставая жевать, понимающе спросил Тилль.

– Нет. Даже и не думай! Вспомни пророчество Круни. Девчонка нужна нам. Все десять нужны, а она – больше всех.

– Тогда что?

– Гиела, на которой она летает. У шныров не должно быть гиел. Хватит с них крылатых лошадей! – сказал Гай.

– Стоит ли волноваться? У шныров всего одна гиела. Военного значения она не имеет. Пусть себе летает. Одной гиеле потомства не оставить, – пискнул Белдо, изредка жалевший зверушек.

Гай посмотрел на него с таким раздражением, что умный глава форта сразу умолк и отгородился ладошками.

– Вы не задумывались, Дионисий, откуда гиелы вообще пришли в наш мир? Сбежали из зоопарка? Или вы верите тому, что мы говорим новобранцам? Жили-были ящеры, все вымерли, но гиелы с крокодилами остались. Про крокодилов знают все, а про гиел – только мы с вами.

Белдо хихикнул, ухитрившись этим втиснуться в очень узкую щель между подобострастием и собственным достоинством.

– Ну нет, конечно. Хотя мы ведь, правда, не знаем, откуда они, – осторожно сказал он. – Я помню, еще в ШНыре у нас шли горячие споры! Одни говорили: гиелы с двушки, как и пеги. Другие с пеной у рта кричали, что гиелы из того задохнувшегося мира, который стал болотом. Было же там население! Мир схлопнулся, все живое погибло, эльбы стали тем, чем стали, а гиелы как-то смогли прорваться в наш мир и принесли потомство.

– Меркурий? – быстро спросил Гай.

– Да, – закивал Белдо. – Это его версия. Он даже считал, что гиелы могли свободно летать в оба мира, поскольку болото – средний мир. Бред, да?