Бабочки в жерновах - Людмила Астахова Страница 11

И воодушевленная Верэн Раинер тут же исполнила свою давнюю мечту — пошла в цирюльню и подстриглась. Не слишком коротко, чуть ниже ушей, на моднейшую стрижку «под мальчика» хадрийка не решилась, но по меркам Озанна — вид, достойный всеобщего порицания.

Но как же сладко, как приятно сделать то, что было столько лет под запретом! Вдруг почувствовать, как ветер шевелит волосы, набрасывая тонкие пряди на щеки и лоб, просто чудесно. И никто не посмотрит вслед с осуждением и не прошипит какую-нибудь обидную гадость. Потому что по Дайону ходят толпы девушек и женщин со стрижками, каждую не заклеймишь «распутницей». Впрочем, оставаться в Дайоне барышня Раинер не собиралась. Здесь, в этом типичном для приморской провинции городе, где жизнь каждого человека так или иначе связана с морем, все окна смотрят в сторону моря и каждый корабль, отшвартовавшийся от причала, уносит с собой кусочек сердца, её тяга к Эспиту только усилилась. К тому же надежда снять самую-самую дешевую меблированную комнату разбилась об суровую реальность, точно волна о мол. За сомнительное удовольствие делить угол с клопами и тараканами хозяин съемного жилья посягал на всё содержимое кошелька Верэн. К счастью, у зеленщицы нашелся угол для «бедной маленькой бродяжки». Правда, добрая женщина вызвала полицейского, чтобы тот проверил документы жилички, но это сущие мелочи по сравнению с новостью о том, что просто так на Эспит не попадешь.

Островитяне последние двести лет были подданными Вирнэйской короны, а значит гражданами другого, не всегда дружественного республике Мурран государства. Последняя Большая война тому пример. Прошло уже десять лет, а отношения между странами оставались напряженными, что сказывалось на пассажирском сообщении. Одним словом, не ходили из Дайона на Эспит пароходы — и всё тут.

— Быть такого не может, чтобы совсем-совсем никак, — размышляла вслух Вэрен, ужиная в компании сердобольной хозяйки.

— Да зачем он тебе понадобился, остров этот? — фыркнула госпожа Гаспард.

— У меня там тетка двоюродная живет. Бездетная. Письма писала, звала к себе, — соврала девушка.

— Тетка, говоришь? А чего ж она тебе не подсказала, к кому обратиться за помощью в перевозе?

— Я… я сначала отказалась.

— А теперь передумала?

— Угу. Папаша хочет, чтобы я замуж шла поскорее.

Романтическая версия вызвала еще большие подозрения у опытной в житейских делах женщины, и она продолжила допрос.

Красиво врать тоже надо уметь, чтобы получалось складно и правдоподобно. Увы, Верэн таким умением не обладала. Но и признаваться в необъяснимом стремлении на остров тоже не хотела.

— Не хочешь говорить — не надо, дело твоё, — обиделась хозяйка и больше тему Эспита не поднимала.

Пришлось девушке самой искать нужных людей. А кто ищет, то всегда находит. Особенно — девицы, особенно — разные неприятности.

Хорошенькую мордашку и стройную фигурку кое-кто заприметил очень быстро и не с самыми добрыми намерениями. Грех же не воспользоваться чужой наивностью и слабостью! Такие вот девчонки только и существуют для плохого, верно? Сиди дома под мамашиной юбкой и носа со двора не кажи, тогда ничего с тобой не случится. А коли сунулась, не обижайся, сама виновата!

Испугалась Верэн в самый последний момент, когда увидела препохабные ухмылки на рожах окруживших её со всех сторон мужланов. Тут же стали понятны их уклончивые ответы и щедрые посулы. Дескать, не о чем волноваться, барышня, доставим на Эспит в кратчайший срок. А сами хихикают эдак противно. А с другой стороны, в родном Озанне все так разговаривают с девушками, без грубоватого намека двух слов не свяжут. Верэн привыкла. Но дома-то кто осмелится обидеть дочку Раинеров? А тут…

— Давай по-хорошему договоримся, цыпочка. Ты будешь хорошей девочкой и пойдешь с нами, а потом… так и быть, если нам понравится, отвезем тебя на остров, — сказал самый веселый из затейников, деловито расстегивая рубашку на груди.

Скорее всего, городская барышня впала бы от ужаса в оцепенение, но Верэн выросла в деревне и драться не только умела, но и любила. Четверо старших братьев — это весомый повод, чтобы научиться пользоваться не только кулаками, но и зубами, когтями и ногами. Пинаться в голень и тыкать пальцами в глаз Верэн умела в совершенстве. А еще визжать на самой высокой ноте, чтобы куры замертво падали.

Девушка быстро осмотрелась. Вокруг только пакгаузы, а значит, рассчитывать нужно лишь на себя. И она что есть силы рванулась из цепких рук, пуская в ход весь свой арсенал. Проще, пожалуй, наловить мешок портовых кошек, чем удержать разъяренную девку. Даром, что росточком небольшая, а зубы и когти острее не придумаешь.

«Вырваться и бежать, вырваться и бежать! Бежать без оглядки! Бежать!» — мысленно твердила себе Верэн.

И это надо было сделать до того, как один из исцарапанных и укушенных мужиков наконец-то угадает кулаком ей по челюсти.

Тьерран Берт Балгайр. Мурран

«Что значит: провести эксперимент над истиной? Значит ли это — выдвинуть среди вечного повторения того же самого волю к власти в качестве истинно сущего?» [3].

Золотые слова! Воля к власти — она такая, даже среди вечного повторения вылезет, как прыщ на заднице. Умный мужик этот, как бишь его… Берт глянул на обложку и сам себе утвердительно кивнул. Герхайдер, точно. С такой фамилией — неудивительно, хорошая фамилия, старая, еще из тех времен, когда чем длиннее было имя, тем выше род. Надо будет дочитать на досуге, чужие умные мысли лишними не бывают.

— Камэл, милочка, запишите на меня Герхайдера! — окликнул Берт библиотекаршу. — И отложите пока. Я загляну через пару часов и заберу.

— Конечно, — барышня, как и большинство барышень на побережье, слегка влюбленная в романтического контрабандиста, стрельнула глазками и процокала каблучками, норовя задеть предмет воздыханий бедром. Рыжий вздохнул. Бедро было хорошо, кто ж спорит, в самом соку бедро, но времени на эксперименты не хватало катастрофически. Да и потом — не в храме же знаний переходить к эмпирическому, так сказать, методу познания бытия?

«Солярка! — строго напомнил себе Берт. — Первым делом — солярка, а барышни — потом, барышни никуда не денутся».

Но настроение у него, когда Берт Балгайр покидал библиотеку, было самое радужное. Клиент оказался рисковым и при деньгах, как и предполагалось, а убедиться в собственной правоте и прозорливости всегда приятно. А еще приятней — прикидывать мысленно, сколько получиться выгадать на этом рейсе. Солярка окупится, это как пить дать. А еще…

«Куплю Лив шляпу, — решил он. — И настоящие хадрийские чулки, а то, небось, опять ходит в штопаных, бедняга».

Хотя с имперской эмиссарши станется эти самые чулки у него на шее завязать морским узлом, да потуже. Она и так не одобряет ни занятия Берта, ни новой затеи островитян. Ни к чему женщину лишний раз расстраивать. Обойдется без чулок. Зачем ей на Эспите чулки, в самом деле?