История Ирэн. Отрицание - Адель Хайд Страница 11

Ирине даже весело стало, так уверенно от Пелагеи прозвучало, что «барыня со всеми разберётся», пришлось соответствовать, как могла Ирина выпрямила спину, сделала «переговорное» лицо и степенно стала спускаться по ступеням. Вынырнувшие со стороны кузни три бабы с вёдрами даже отшатнулись и стали сгибаться в поклонах, когда увидели Ирину.

—То-то же,— подумала Ирина,— видимо, нельзя здесь быть добренькой, только «кнут и пряник» вместе работают, а доброту за слабость воспринимают. Насколько Ирина помнила из истории и произведений того же Чехова*, люди сопротивлялись жестокости, а строгость ценили, доброту воспринимал как слабость, часто это приводило к трагедии, кто похитрее начинали обманывать, хитрить, и в результате разочарованный помещик был вынужден или применять наказание или получал разорение, как в рассказе Чехове «Моя жизнь».

Ирине даже запомнилась такая фраза: «Пока наши отношения к народу будут носить характер обычной благотворительности, до тех пор мы будем только хитрить, вилять, обманывать себя и больше ничего. Отношения наши должны быть деловые, основанные на расчете, знании и справедливости.» **

(*Имеется в виду Антон Павлович Чехов, русский писатель)

(**Ирина сильно сокращает фразу из рассказа А.П. Чехова «Жена»)

В этой реальности еще существовало крепостное право и Ирина пока не разобралась что и как, но в тех двух деревнях, которые принадлежали её отцу, жили крепостные помещика Лопатина. Одного Ирина не могла понять, как имея две деревни на сто пятьдесят душ можно было довести себя, семью и дом до состояния практически нищеты, с точки зрения аристократии. И с этим ей предстояло разобраться.

Пелагея, увидев Ирину снова заохала и засуетилась. Кроме Пелагеи на кухне была ещё одна женщина, помоложе, одета чисто с приятным чуть полным лицом с румянцем на щеках. Волосы женщины были убраны под платок.

—Это наша кухарка теперь, Акулина,— представила новое лицо Пелагея

—Ой, да скажешь тётя Пелагея, какая же я Акулина, Акулька я, барыня,— заулыбалась Акулина и щёки её покраснели ещё больше, а на полных щеках появились ямочки.

На кухне вкусно пахло, и это лучше многого сказало Ирине, что с Акулиной Пелагея не ошиблась.

Пока Ирина болела Пелагея с её предыдущего одобрения и выданных денег развернула бурную деятельность по ремонту и уборке дома. Также наняла слуг, девок для работы горничными, кухарку, конюха, прачку, швею, дворовых мужиков. Мальчишкам справила новую одежду, да и одежду для слуг обновили. Оказывается, раньше в поместье Лопатиных у слуг в доме была «служебная» одежда, которая за ненадобностью валялась в кладовке, откуда Пелагея её и вытащила

Когда после сытного и вкусного завтрака, Пелагея отчитывалась Ирине, та поражалась сколько же энергии в этой немолодой женщине.

—Да, непроста ты Пелагея,— задумалась Ирина, и вздрогнула, когда услышала, что та только что ей сказала про какие-то налоги

—Какие налоги? За что?— спросила Ирина

—Так вот бумагу привезли пока вы болели, барыня,— ответила Пелагея и передала Ирине плотный лист, на котором было довольно много написано с какими-то завитушками, присмотревшись Ирина поняла, что язык русский, но слишком много букв в словах, словно специально добавленных, чтобы из них завитушки выкручивать. Но самое важное она поняла, как только увидела, и это была цифра в пятьдесят золотых монет, по которой стояла гербовая печать с изображением короны. Позже Ирина разобралась, что налог этот был подушный, за каждого принадлежащего крестьянина требовалось оплатить. Расчёт включал разные суммы за взрослых и за детей, за семьи и за бездетных. Пока у Ирины не было ни сил ни желания с этим разбираться, но мысль, что не слишком ли большая сумма, ей в голову пришла.

—Пелагея, сколько у нас денег осталось из того кошеля?

—Много барыня, я и Емельке на зерно выдала как вы сказали, на уборку и слуг немного потратила, доктору заплатили, вот всё записано,— с этими словами Пелагея протянула Ирине тетрадку, в которой действительно были записаны все расходы.

Ирина посмотрела, оставалось сорок золотых монет. В целом можно поискать, что можно продать и заплатить налог, а там дальше заработаем. Жить-то на что-то надо.

—А отцу говорила?— вспомнила Ирина, что она вроде как не одна здесь барыня

Пелагея виновато опустила глаза,— не гневись ты на него, барыня, больной он человек, добрый, но не может он. Я сказала, как не сказать, так он заперся и цельный день ничего не ел, а потом вынес мне коробку и сказал, вот отдай Ирэн, пусть продаст,— вздохнула, посмотрела на Ирину и хитро улыбнувшись продолжила,— давайте, барыня, чего-нибудь сообразим, вы же вон какая стали, умнее всех. Да ещё девки намедни чердак начали разбирать, пойдёмте я вам покажу, чего они нашли, да ещё, что батюшка ваш дал глянем.

В столовой зале, отмытой и прогретой стало очень уютно. Сама зала была небольшая, но три окна в пол, которые выходили на веранду и из которых открывался вид на большую лужайку за домом, ка которой виднелся небольшой лесок, делали залу совершенно потрясающе уютной и волшебной. Уборка в зале ещё не была закончена, Пелагея сказала, что гардины на окна еще не просохли и не отремонтированы. На большом овальном столе лежали три вещи. Ирина подошла поближе и ахнула. На столе стояла… малахитовая шкатулка. Размером шкатулка была с голову человека, небольшая, но главное было не в размере, и даже не в великолепной красоте явного цельного куска малахита, а в том, что сверху на шкатулке была бриллиантами выложена фигура ящерки и ящерка переливалась словно маленькое солнышко. Рядом со шкатулкой лежала красная бархатная подушечка и на ней были серьги и кулон. Серьги были огромные, с красным камнем внутри которого словно огонь играли блики, такой же камень был и в кулоне.

—Что это?— тихо почти шёпотом, словно боясь, что огонь потухнет спросила Ирина

—Это то, что батюшка ваш отдал, серьги вашей матушки, с огненными рубинами, очень дорогие,— так же шёпотом ответила мне Пелагея.

Ирина стояла и смотрела на эту красоту и понимала, что ни шкатулку, ни серьги с кулоном ничего ей не хочется продавать.

—А можно их в залог отдать? А потом выкупить — спросила Пелагею

—Не знаю барыня, но если и можно, то может к ювелирам съездить поспрошать, заодно и приценитесь

—А когда деньги от барона Виленского придут?

—Так только в начале следующего месяца, не раньше

Ситуация складывалась такая, что надо было ехать в уездный город, Никольский, и идти к ювелиру. Ирине всё равно надо было показаться доктору, и она решила совместить, тем более что карету подремонтировали, кучер, он же конюх, есть, с удобствами поеду, решила Ирина.

С Пелагеей решили вместе ехать, кучеру дали задание подготовить и прогреть карету на утро следующего дня. Но у судьбы снова были свои планы.

Утром, когда Ирина уже отдавала, надевала шубку, чтобы выйти из дома и сесть в карету, двери распахнулись и в дом вошла бедно одетая девушка, а на руках она держала ребёнка, закутанного в тулупчик.