Черные пески - Инна Живетьева Страница 11

Темка тронул за локоть:

– Поехали.

Вцепиться бы в ограду, прижаться лицом к стылому железу и завыть как волчонок. Выветрился запах пожарища, а Митьке все равно им пахнуло. Не мог представить, так посмотри - вот оно, сожженное гнездо.

– Ну Мить…

Давно стоят у разоренного особняка, на них уже оглядываться начали. Стража подъезжала, документы проверила. Нате, смотрите, княжич Дин домой вернулся. Так у них рожи вытянулись, смешно прямо.

– Поехали, - резко сказал Митька.

К ночи мороз крепчал, пока добрались до столичного дома Торнов, иззябли. Ввалились в тепло, чуть не сбив с ног открывшую им девочку с фонарем в руках.

– Княгиня Полина! - звонко закричала служанка на весь дом. - Княжич Артемий приехал!

– Оглушишь, скаженная, - рассмеялся Темка. Застучали где-то каблуки, засуетились слуги. А Митька застыл столбом, чуть прикрываясь ладонью от бьющего в глаза света. Ни за что бы не узнал, если бы не звонкий голос да растрепанная рыжая коса.

– Элинка, ты, что ли?

– Она-она, вредная стала - ужас! - Темка торопливо развязывал плащ, стряхивал снег. - Раздевайся, чего стоишь?

Лисена фыркнула, повела плечиком.

– Добрый вечер, княжич Эмитрий, - улыбается, точно самого желанного гостя встречает. Взгляд остановился на метке-стреле, стал растерянным.

– Здравствуй, - Митька наконец-то примирился с тем, что вот эта рыжекудрая девица - маленькая Шуркина сестра. Вроде и не подросла особо, и кудряшки все так же из косы выбиваются, а поди же ты - совсем другая. - Подожди, тебе сколько лет-то?

– Шестнадцатый, княжич Эмитрий!

– Ничего себе…

– Мама! - Темкин голос слышался уже где-то далеко. - Мам, я княжича Дина привез!

Ему ответили что-то неразборчиво, Темкин голос стал глуше, но Митька разобрал гневные нотки.

– Кажется, мне не рады, - заметил он, отдавая плащ слуге.

Элинка снова повела плечиком, точно начертила руну неизвестного Митьке алфавита.

– Не говори глупостей, - Темка выскочил в холл, - пойдем.

Вошли в большую, жарко натопленную гостиную. Митька поклонился:

– Добрый вечер, княгиня Торн. Простите, что приехал без вашего позволения.

Глаза Темкиной матери смотрели тревожно, но ответила она ровно:

– Мы рады гостям, княжич… Эмитрий.

Показалось, или княгиня постаралась избежать проклятого «Дин»? Темка подошел к матери, взял за руку. Как бычок, боднул в плечо. С княгини словно изморозь сошла, она тепло улыбнулась сыну, растрепала ему волосы. Митька скользнул взглядом в сторону.

– Мам, он завтра уезжает. В Роддар.

Митьке захотелось прикрыть шрам, но он даже не наклонил голову.

– Но ведь… Ох, Создатель! - княгиня судорожно собрала у горла тонкую шаль-паутинку. - Что же такое делается?! И король позволил?

– Да, княгиня Полина. Хозяйка горестно качнула головой.

– Куда только Матерь-заступница смотрит! Темушка, переодевайтесь и спускайтесь к ужину. Элинка, собрали на стол?

– Да, княгиня.

Митька быстро обернулся. Тут, на свету, он лучше смог рассмотреть Лисену. Девочка - или девушка? - стояла на пороге столовой, заложив руки за спину, и с любопытством смотрела на гостя. Заметив его оценивающий взгляд, перебросила косу на грудь, улыбнулась, блеснув белыми зубками. Нет, ну надо же, какая выросла!

– Чего задумался? - толкнул в плечо Темка.

Княгиня Торн то ли махнула рукой - все одно уже ничего не исправить, - то ли просто пожалела княжича Дина, но нервозность, так явственно ощущаемая при встрече, пропала. Она спрашивала Митьку о погоде в Лодске и о традициях ладдарского двора. Улыбаясь, вспоминала Темкины шалости. Сам княжич Торн или возмущенно отрекался, или с усмешкой вставлял неизвестные матери подробности. Неслышно скользила по столовой Лисена, преувеличенно серьезно выполняя свои обязанности. Правда, все равно вмешивалась в разговор; язык у нее был остренький, и Темка не всегда находил достойный ответ. Рубиново светилось в бокалах вино, свежо похрустывали накрахмаленные салфетки, и грела спину изразцовая печь. Так спокойно и уютно Митька не чувствовал себя уже очень давно. Покидая столовую, он искренне сказал Темкиной матери:

– Спасибо за такой вечер, княгиня Полина. Я буду вспоминать его.

Темкина мама провела ладонью по Митькиным волосам.

– Пусть будет милосерден к тебе Создатель, - вдруг обняла княжича, коснулась лба губами. - Помоги тебе Матерь-заступница, мальчик.

Митька наклонил голову, скрывая намокшие ресницы.

А ночью пришла тоска. Скрутила разом, как полковая прачка скручивает солдатскую рубаху.

Митька лежал в темноте, вслушиваясь, как спит дом Торнов. Уже далеко за полночь, в гостиной отбили часы. Иногда поскуливает во дворе молодой пес. Княжичу хочется подвывать ему. Завтра снова в дорогу. В самом трудном путешествии можно утешиться ожиданием возвращения - а куда возвращаться Митьке? Кто его ждет? Тур любит племянника, но слишком уж уверен, что знает, как тому лучше жить - в Ладдаре, в роду Совы. Отец, может, вспоминает - с болью или проклятием. Никому Митька не нужен, кроме побратима. Но почему-то мало этой дружбы, невыносимо тянет жилы тоской, морозит одиночеством. Как того, сказочного Грея. Только Митьке не растопить снег. Как там было? Любил землю свою, свой род и свою невесту. Не нужен Митька на своей земле. Род его проклят и покровителем оставлен. А невесты нет, хоть дважды, пусть и не всерьез, сватали.