(Не)согласная невеста - Марго Генер Страница 11

Я покрутила головой – все такое реальное, такое живое, что сложно поверить, что это лишь мои грезы. Запахи травы, свежесть ветерка, спокойствие и красота…

– Опять этот сон… – проговорила я себе, – удивившись еще и тому, что понимаю, что сплю.

– А если не сон? – спросил золотоволосый не оборачиваясь.

– Я сплю, – уверенно сообщила я. – Значит, сон.

– А что если сны – лишь варианты реальности? – протянул мужчина и тут же продолжил: – Хотя не важно. Не будем забивать голову. Как ты себя чувствуешь, Валенсия?

Происходящее выбивало почву из-под ног, даже сейчас, во сне, нераскрытая магия в груди любопытно зашевелилась, вопреки моим опасениям.

– Странно что вы интересуетесь, – опасливо заметила я. – В прошлый раз вы вели себя немного…

Я смутилась, вспомнив, как его горячие пальцы скользили по моей коже. Даже если это мой сон, все равно щеки теплеют.

Он проговорил:

– Прошу простить за прошлый раз. Я не должен был. Просто…

Он попытался что-то сказать, но спина его резко напряглась, пальцы впились в край парапета.

Я испуганно спросила, не представляя, как в случае чего помогать призраку во сне:

– Что с вами?

– Я… – выдавил он, но запнулся, тяжело задышав.

Только спустя минуту молчания, вновь пришел в норму, плечи расслабились.

Осторожно, чтобы золотоволосый вновь не отвернулся, я зашла сбоку и попыталась заглянуть в лицо. Но едва оказалась слева, он исчез и материализовался за спиной, как и в прошлый раз.

– Кто вы такой? – спросила я. – В прошлый раз вы не ответили. Но сейчас это повторяется… Вы… божество?

За спиной послышался приглушенный смех.

– Нет, Валенсия, я не божество, – отозвался золотоволосый, а я все не решалась обернуться, чтобы посмотреть ему в лицо. – И вы не представляете, каких усилий мне стоит быть хотя бы здесь.

– Здесь? Здесь это где? – не поняла я, вопросы возникали, как грибы после дождя.

Он напрягся, словно пытается подобрать слова, но потом вновь обмяк и покачал головой.

– Не могу…

Я не выдержала.

– Да чего не можете?

– Присядь, – как-то разочарованно произнес золотоволосый. – Расскажи, как тебе в пансионе?

Сейчас после увиденного говорить о пансионе хотелось меньше всего. В мой сон является мужчина, силится что-то сделать или сказать, прикасается так, что обдает жаром. И после этого хочет говорить о пансионе?

– Почему вас это интересует? – удивленно спросила я. – Мне больше другое интересует. Кто вы, что здесь делаете, почему все это происходит?

Послышался горький смешок.

– Должны же мы о чем-то говорить, если… то, о чем говорить нужно, не доступно… – отозвался золотоволосый, я ощутила легкое прикосновение его пальцев к волосам.

– Недоступно? Почему? Почему недоступно?

– Не могу…

Его пальцы очень легко проскользили по моим локонам, по телу пробежали мурашки. Присутствие золотоволосого так сильно отличалось от присутствия того кавалера на смотринах.

– Я вас пугаю? – спросил он шепотом прямо в ухо.

– Не знаю… – растеряно отозвалась я. – Кажется, нет. Это ведь не по-настоящему.

– Это как посмотреть, Валенсия, – отозвался он.

Затем мягко коснулся пальцами моего локтя, меня буквально звездами обсыпало от этого невинного жеста.

Очарованная, позволила провести себя к лавочке. Когда села, думала, он опустится напротив, и я, наконец, увижу его лицо. Но к глубокому разочарованию, он сел позади, причем перекинув ногу через лавку, и я теперь спиной чувствую тепло его тела. Во сне!

– Почему вы не показываете лица? – спросила я и попыталась обернуться.

Но на плечи легли ладони, мягкие, но тяжелые, он остановил меня.

– Не все сразу, – сказал золотоволосый. – Не хочу тебя напугать.

– У вас уродство? – вырвалось у меня и тут же зажала ладонями рот, ругая себя за бестактность. Конечно, манерами я никогда не отличалась, но сейчас почему-то совсем не хотелось обижать этого призрачного собеседника, единственного из всего окружения, кто добр ко мне. Хоть и слегка фриволен.

С другой стороны, это ведь сон. А в моем сне что хочу, то и делаю.

Над ухом раздался мягкий голос и по коже пробежали мурашки от его дыхания.

– А если уродство? – спросил он. – Если сейчас меня можно увидеть не в самом приятном виде? Что тогда?

– Тогда мне очень жаль. И я не хотела обидеть. Честно.

– Значит, вы бы не пожелали пробудиться от кошмара, если бы увидели не то, что рассчитывали? – вновь поинтересовался он.

Его голос обволакивал, струился чем-то тягучим и мягким по коже. Я с трудом верила, что это лишь сон – все слишком реально. И эти мимолетные прикосновения, этот жар дыхания, тепло тела. Очень хотелось на него посмотреть, но золотоволосый явно дал понять, что не желает, чтобы я его видела. Во всяком случае, пока.

– Я не из трусливых, – ответила я. – Тем более, если это мой кошмар.

– Так значит, все же кошмар? – усмехнулись над ухом. – Неужели я вам так неприятен?

Я минуту подумала, говорить или нет, но потом решила – это всего лишь греза.

– Наоборот, – произнесла я. – Наверное, от нервов я сбегаю куда-то в страну сновидений. Вы плод моего воображения и попытка найти защиту от безжалостной судьбы. Так что если это кошмар, то самый приятный из всех, что видела. Особенно если сравнивать с реальностью.

– Реальность так ужасна? – поинтересовался золотоволосый как-то печально, и хватка на плечах ослабла, он убрал руки, но не отодвинулся, и я продолжала ощущать его тепло.

– А как вы думаете? Меня насильно выдают замуж за какого-то богатенького хама, который требует манер, а сам как-то забыл о приличиях.

– Как и я, – заметил золотоволосый, наклонившись к уху и опалив его дыханием. – Я ведь тоже не рассыпаюсь в поклонах.

По коже прокатились мурашки, дар в груди шевельнулся, как любопытный проснувшийся котенок, кивнула и проговорила, сглотнув:

– Да… Но вы лишь сон. А жених или кто он там – вполне реальный.

– Выходит, вас обижает его бесцеремонность, а моя нет? – поинтересовался золотоволосый с усмешкой.

Говорить с собеседником из сна почему-то легко и просто. Даже его прикосновения и близость ощущаются как нечто само собой разумеющееся. Видимо потому, что все ненастоящее.

Я отвела рыжий локон со лба и произнесла, почему-то вспомнив любовника Джозет:

– Не знаю. Но некоторые привыкли относиться к другим, как к вещам. И вообще, если честно, стало обидно, когда все девушки разбрелись по парам, а я еще долго стояла в одиночестве.