Месть прошлого - Екатерина Гичко Страница 11

Второй оборотень был куда выше и старше и выглядел немного бодрее. Он и начал разговор.

– Доброго дня, уважаемый! Можно ли у вас сменить драконов?

– А кем будете? – отозвался хаварий.

– Ох, совсем запамятовал… Шидай Даший.

Ого! Орлын с удивлением уставился на представителя ставшего в последние дни знаменитым рода.

– Это мой господин Ранхаш Вотый, а тот… Викан, живо встал! Твою застуженную задницу я лечить не буду! Это его брат Викан Вотый, а там Ирриван Вотый. Мы ищем мою пропавшую воспитанницу Майяри Даший.

– Сбежала? – мрачно поинтересовался хаварий, знаком подзывая к себе помощника, чтобы уточнить, что там с драконами.

– Ага, – господин Шидай поморщился. – Бедная девочка всё детство провела с очень плохими людьми и теперь боится даже тени. И одна тварь посмела подшутить, что, мол, я, старый развратник, взял её на воспитание, чтобы потом жениться. Ну куда мне в моём возрасте жениться, да ещё и на ребёнке?

Хаварий сочувствующе кивнул, но верить не поспешил. Что ж, теперь понятно, отчего так Вотые зашевелились: воспитанница слуги семьи. Господами Вотые были хорошими и своих подчинённых в беде не бросали. Тем и славно было жить у них под крылом.

Сменные драконы на заставе оказались. Господин Ранхаш сразу же оживился, глаза его заблестели, а вот его брат Викан застонал от отчаяния, видимо, надеясь на отдых.

– Не знаю уж, донесли ли вам последние новости о вашей воспитаннице, но её видели три дня назад недалеко от Прийша. Местный охотник задержался из-за метели в лесу и видел дракона, который выкапывал из сугробов захоронившуюся живность. На спине у него девушка сидела, хладнокровная такая госпожа. Со слов охотника, ни один мускул на её лице не дрогнул, когда она смотрела на трапезу зверя.

– Я же говорил, моя девочка долгое время росла среди плохих людей. Выдержка у неё что надо, – господин Шидай широко улыбнулся, но Орлын успел отметить в его глазах сомнение.

Допытываться, впрочем, он не стал, хотя язык чесался уточнить: его воспитанница случаем не Амайярида Мыйм, которая год ходила в подозреваемых в ограблении сокровищницы? Очень уж имя похожее. Но удержался.

Уточнив всё, что им нужно, Шидай и Ранхаш отошли к краю крепостной стены и прислонились к ней.

– Найдём, не переживай, – едва слышно прошептал лекарь, пытаясь в очередной раз подбодрить сына.

Ранхаш тряхнул головой и мрачно уставился перед собой. Он одновременно терзался страхом всё же упустить Майяри и уверенностью, что обязательно поймает девчонку. Только вот что с ней делать, когда она окажется в его руках? Не тащить же действительно силой под венец (после признания Шидая, за что именно он схлопотал по башке, и сын едва сдержался, чтобы не последовать примеру Майяри)?

На одном из вечерних привалов Ранхаш даже высказал свои опасения вслух. В другое время промолчал бы, но тревога не покидала его, спал он мало и соображал уже плохо. Хотелось уже какой-то ясности в мыслях.

– Как показывают свою любовь? – тихо спросил он отца.

Шидай чуть удивлённо взглянул на него и слегка нахмурился.

– По-разному. Здесь не всегда есть какой-то один правильный ответ. На самом деле лучше всего быть честным. Четно говорить о своих желаниях и чувствах.

– Это помогает?

– Не всегда, но когда между возлюбленными есть понимание, всё же легче.

– Я понял, – медленно кивнул Ранхаш, и Шидай встрепенулся.

– Только, Ранхаш, ты с честностью-то тоже будь аккуратен. Сам же видишь, какая Майяри пугливая птичка.

И эта пугливая птичка собралась на юг. Похоже, она хотела добраться до Давридании. Ранхаш даже немного растерялся. Почему-то он был уверен, что Майяри направится именно на Гава-Ыйские болота, и не подумал, что она вряд ли посчитает прежнее укрытие подходящим. И в прошлый раз её тоже поймали именно на юге.

Но всё же он сомневался, выбирая направление. Интуиция молчала.

Правда, если подумать, то что ей делать на болотах? В зловонных топях и в окружении опасных тварей. Разбойные шайки он разогнал, прибиться ей не к кому, выживать там одной в такое время года… И есть вероятность, что он, харен, её всё же вспомнит. Будет ли Майяри так рисковать?

Ранхаш уже ничего не мог предположить наверняка. Давриданское направление в целом выглядело интереснее. Другая страна, расположенная за Рирейскими горами, где Майяри никто не знает и не ищет, где и хаги-то малоизвестны. А можно отправиться и ещё дальше на юг, чтобы точно никто не нашёл. К тому же… Майяри приснилась ему в образе богини с болот, но вдруг это действительно просто игра его сознания?

И в то же время Майяри видели. Странно… Видели уже целых два раза.

Ранхаш нахмурился.

Майяри неспешно погладила то место, где у неё должна была быть борода, с умиротворением прислушиваясь к голосам и шуму. Застава жила своей жизнью и в данный момент очень насыщенной: с окрестных деревень приехали молодые парни, некоторые ещё совсем мальчишки, чтобы пройти воинскую подготовку и пойти на службу. У кого-то из них глаза так и горели азартом, уже, наверное, видели себя в своих мечтах героями и спасителями родины. Другие, наоборот, казались испуганными и обеспокоенно посматривали на запертые на ночь ворота. Третьи же были молчаливы и угрюмы и разговоров ни с кем не заводили. Даже провожающие новобранцев родственники вели себя по-разному.

Майяри были интересно наблюдать за этой небольшой толпой. В общине почти все вели себя одинаково. Детей воспитывали очень строго, и к началу взрослой жизни – а начиналась она рано – они уже знали, как нужно себя вести и чего от них ждут окружающие. Оборотни-охранники очень выделялись на фоне её сородичей, но даже они были похожи в своих поступках, только уже между собой. Госпожа Ярвидела была единственной, чьё поведение было непредсказуемым. Ну, Майяри тогда так считала. Сейчас-то, прожив в Салее более шести лет и познакомившись со столькими характерами, девушка понимала, что не такими уж и непредсказуемыми были поступки Благословлённой на Одиночество. Но это ничуть не умаляло её уважения к единственной женщине в общине, которая имела смелость смотреть мужчинам в глаза и не оказывать им раболепного почтения, которое они привыкли принимать от женщин.

Как-то один старик в общине назвал госпожу Ярвиделу крепкой и ядрёной, как самый трескучий мороз. Дедок процедил эти слова сквозь зубы и даже едва сдержался от плевка, но всё равно помимо презрения и злости в его голосе проскальзывало восхищение. Благословлённую богами не любили, но самих богов уважали, и Ярвиделу терпели, порой с перекошенными от ярости лицами терпели. И к дочерям своим учителем звали: всё лучше, чем мужику на обучение отдавать.

Помимо кинжалов госпожа Ярвидела владела копьём, превосходно стреляла из лука и могла даже голыми руками спустить вниз по склону, а там уж горы переломают кости обидчику. Оборотни-охранники неприкрыто восхищались ею, но лезть к женщине-хаги не рисковали. И не потому, что боялись мужчин-родственников. Отец госпожи Ярвиделы умер за сто лет до рождения Майяри. Они опасались саму женщину, воспитанную словно бы вопреки всем традициям.