И пришел Разрушитель. Том 1 - Валерия Веденеева Страница 11

В деревне жило около шести сотен человек. Заболевших, как поначалу показалось Арону, было немного. В основном дети, хотя зараза свалила и кое-кого из взрослых.

Но вскоре выяснилось, что болезнь расползлась куда шире, чем Арон предполагал. Треть деревни, половина, две трети… Была бы и вся целиком, но в этой деревне не так давно осели ветераны имперских легионов — их было легко отличить от обычных жителей по татуировкам на щеках — а империя слишком ценила время и силы, вложенные в тренировку своих легионеров, чтобы позволить им умереть от простой заразы. Поэтому каждый из ветеранов до самой смерти был зачарован и от оспы, и от бубонной чумы, и от холеры, и от десятка других мерзких хворей. Каждый из них — да, но не их жены и не их дети.

Дни шли.

Первый, второй, третий… пятый…

С каждым днем лечить становилось все легче, использовать магию получалось все эффективнее. Только вот Сила уходила быстрее, чем успевала восполниться, и резерв, хоть и медленно, но пустел.

Постепенно лица больных начали сливаться в одно. Они все были похожи: горящие в лихорадке, стонущие, покрытые черными пустулами.

Они были при смерти — но не умирали…

Шестой день — и как-то неожиданно оказалось, что больных больше нет. Последним местом, куда его позвали, был дом на отшибе, недалеко от опушки леса, а в доме была маленькая девочка. Пустулы на ее коже еще не успели появиться, и она показалась Арону похожей на куклу — одну из тех драгоценных кукол с золотыми волосами и фарфоровыми телами, которых дарили своим дочерям богатейшие из таров. Вот только кожа этой куклы блестела от пота, а сама она была одета в слишком большую для нее старую холщовую рубашку, а не в роскошное шелковое платье…

Зараза еще не успела пустить глубокие корни в ребенка и на лечение ушло совсем немного времени. Закончив, Арон устало выдохнул, откинулся на спинку колченого стула, на котором сидел, и закрыл глаза. Девочка заснула — лучшее, что она могла сделать сейчас, когда лихорадка ушла — и Арон тоже хотел заснуть и проспать хотя бы пару дней. И чтобы никто не тревожил его с просьбами и мольбами. И чтобы не слышать никаких стонов и не видеть эти страшные тела, покрытые темными метками.

Его резерв был пуст на три четверти — за последние полтора года Арон ни разу не позволял себе такого риска — и он устал, как не уставал с… как он не уставал, наверное, еще никогда. Шесть дней почти без сна, шесть дней целительской магии, которой он владел хуже всего — это оставило глубокий след.

— Вам нужно отдохнуть, господин, — проговорил рядом женский голос, и Арон неохотно открыл глаза. Он бы, наверное, заснул прямо здесь и сейчас, сидя на этом стуле.

Мать девочки протянула ему деревянную кружку, дымящуюся отваром из бодрящих трав и сушеных фруктов. Арон взял кружку из ее рук, сделал глоток. Отвар был приятно сладковатый, с терпкой нотой мяты. Арон прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом, наслаждаясь осознанием того, что никуда не нужно больше идти, что можно наконец расслабиться. И аромат отвара тоже был приятный, успокаивающий.

Убаюкивающий…

* * *

Арону приснилась Мина — впервые после своей смерти. Там, во сне, было лето, солнечное, полное сладких ароматов и теплого ветра. Там, во сне, они были вместе.

— Как же хорошо, — они лежали под раскидистым деревом, и Арон любовался тем, как лучи, проникающие сквозь крону, бросают на лицо и тело девушки солнечные блики, как зажигают огни в ее медовых волосах.

Мина улыбнулась ему, ласково провела ладонью по его щеке.

— Да, здесь хорошо, — согласилась, — но тебе нужно проснуться.

— Что? — он нахмурился.

— Проснуться, — повторила она твердо.

Арон недовольно мотнул головой — нет, он не хотел просыпаться. Не хотел уходить отсюда.

— Арон! — она сердито толкнула его в грудь, заставив опрокинуться на спину, потом выражение ее лица смягчилось. Наклонилась к нему, покрывая легкими поцелуями его грудь, шею, лицо.

— Ты должен проснуться, любимый, — с этими словами она поцеловала его в губы — и укусила.

Ее острые зубы прокусили его нижнюю губу насквозь, вызывав резкий укол боли, и мир вокруг начал бледнеть. Арон сжал плечи Мины — словно якорь.

— Нет!

— Проснись! — ее глаза горели, ее губы, словно помадой, были измазаны его кровью. — Проснись, Арон!

Краски исчезли. Мир посерел и истаял в тумане. Последним, что Арон видел, было лицо Мины, но через мгновение пропало и оно…

* * *

…Когда Арон открыл глаза, вокруг был сиреневый сумрак того самого дома, где он лечил девочку, где ее мать дала ему травяной отвар. Оказалось, он так и заснул, сидя на том кривом стуле, каким-то чудом не упав с него во сне.

Сейчас в доме было пусто — ни ребенка, ни женщины, ни кого иного. Почему они ушли? Почему оставили его спать? И почему он заснул? Это было опасно, он никогда не позволял себе засыпать в чужом месте…

Или это была вина отвара? И целью хозяйки дома было его усыпить? Но Арон помнил, что его чутье молчало. Он никогда бы не взял ничего из чужих рук, если бы ощутил злое намерение.

Нижняя губа все еще болела, и Арон поднес к ней пальцы, почти уверенный, что на них будет кровь. Надеясь, что на них будет кровь — доказательство того, что сон был чем-то большим, чем просто сон. Что он действительно видел настоящую Мину, а не плод своего воображения. Но нет, крови не было.

Он поднялся на ноги — и пошатнулся от неожиданной слабости. Сделал шаг — и услышал хруст под подошвой. На полу, с одним краем, раздавленным в хрустальную крошку, лежал амулет. Арон уже видел подобные — в Йоле, вмурованными в стены самой знаменитой тюрьмы, созданной Светлыми. Эти амулеты выпивали Силу, оставляя магов пустыми.