Дети грозы. Книга 3. Зови меня Смерть - Мика Ртуть Страница 11

Стриж нырнул за стеллаж с пыльными бутылями.

— …погрызли, проклятые. Только зря зелье потратил, — послышалось ворчанье. По залу метнулись длинные тени от жучиного фонаря, по полу засквозило. — Эй, кто тут?

Кладовщик поднял фонарь и, бормоча под нос что-то о крысах, принялся заглядывать под стеллажи.

Стриж замер, слившись с тенями. Рвущиеся с языка проклятья он проглотил: толку от них! Надо или обходить, или пережидать.

«Или убить», — насмешливо прошуршали крысиные лапки.

«Без жертв!» — прозвучал в ушах строгий голос Мастера.

— …найду на вас управу, Хиссовы дети! — продолжал кладовщик. — Я знаю, вы там. Слышу вас, твари… порожденья тьмы, место вам в Бездне…

Стриж закусил губу. Попадать в Бездну прямо сегодня не хотелось, и никакое понимание простой данности, что все подмастерья-ткачи уже принадлежат Хиссу, не спасало. Хотелось жить. Долго. Счастливо. Но чтобы жить — надо не дать Волчку себя поймать. А лучше — убить его. Первым.

От этой мысли Стрижа пробрала дрожь. Он не боялся проиграть: укол ядовитой иглой неприятен, но от яда степной осы не умирают. И ночь в городской канализации среди крыс-упырей — подумаешь, что он, крыс не ловил! Но нарушить прямой приказ Мастера?! Это хуже, чем Бездна. Если б он мог справиться с Волчком, не калеча и не убивая!

Только ввязываться в драку слишком рискованно. Оставить в живых равного соперника, когда он твердо намерен тебя убить, шансов нет. Шис бы забрал внезапно затеянную Мастером игру и Волчка!

— Эй, есть тут кто! — послышался далекий голос: кто-то звал кладовщика.

Погрозив пальцем стеллажам, старик зашаркал обратно. Едва дверь за ним закрылась, Стриж рванул прочь: направо, вниз по лестнице, налево, под арку — и за рядами бочонков светится путь на свободу. Шаги охотника эхом отдаются под сводами, все ближе…

Вспрыгнув на бочку, Стриж ухватился за подоконник, подтянулся и выскочил наружу. Под ногами звякнула ржавая решетка, некогда прикрывавшая оконце. Стриж оглянулся: переулок был безлюден, зато широкая аллея бурлила народом.

«Ско-ро пол-день, пол-день!» — разносились по городу, звали на молитву Светлой Сестре звонкие голоса колоколов.

Поток горожан тек к площади Близнецов. Серебряный шпиль разбрызгивал блики по лицам, благоухали гортензии, бегонии и розы у подножия храма Райны. Люди улыбались, глядя на облитую солнцем, устремленную в небо светлую громаду, и отводили глаза от второго храма, темного и молчаливого.

Утерев с лица подвальную пыль, Стриж влился в толпу, вытащил из корзины какой-то горожанки полосатый платок, повязал на голову, чтобы скрыть редкую среди южан светлую масть. Никто не обратил внимания на его маневр. Ремесленники и благородные шеры, кокетливые девицы и их строгие компаньонки смотрели мимо, словно он был тенью. Зато сам Стриж в радостном людском гомоне слышал шаги такой же тени. Шаги убийцы.

«Врешь, не возьмешь! Всего шесть часов до заката. Продержусь!»

Стриж бы себе поверил, но перед глазами стояло закаменевшее лицо брата. Когда Волчок догонит Стрижа и попытается убить, Шорох не останется в стороне, и Угорь не останется. Выживет ли хоть кто-то в драке четырех подмастерий-ткачей?

«Нельзя попадаться, вот и все. Надо продержаться до заката. Надо!»

«Надо-надо!» — звенели в ушах колокола, дразнили безопасностью Светлого храма.

«Спрятаться там, под юбками Райны? Смешно… но где еще спрятаться от Хиссова отродья? Если только…»

Стриж словно впервые глянул на храм Хисса: гладкие серые стены, такие же, как у храма Райны, только в нишах не духи света с лебедиными крыльями, а демоны Ургаша — покрытые чешуей, с акульими зубами и крыльями нетопыря. И шпиль черный, не серебряный. Эбеновые двери плотно закрыты — горожане входят в другие двери, белые, а сюда стараются не смотреть.

Темный храм манил и пугал, в голове вертелись слова священного договора: «Клянусь служить Тебе в жизни и смерти, Темный Хисс. Отныне я раб в воле Твоей, перчатка на руке Твоей и проводник душ Твоих». Если бы можно было ступить на тропу тени сегодня, сейчас! Не дожидаться испытаний и посвящения, а призвать Хисса. Все равно Ургаша не миновать, но если бы Хисс принял, не покарал дерзкого безумием… Мастер говорил, призвать Хисса без ритуала — верная смерть.

И не призвать — смерть.

Нет смысла гадать, почему Волчок попытался убить Стрижа. Но раз попытался один раз, то не отступит. А значит, придется рискнуть.

«Хисс любит дерзких», — прошелестели ветви старого платана.

Стриж вздрогнул, оглянулся: кто?! Но толпа текла мимо, люди улыбались, шутили и сплетничали, никто не глядел на замершего от страха парнишку. Ноги сами понесли его к темному храму, вопреки жгучему желанию спрятаться, исчезнуть, умереть — лишь бы не сделать того, к чему готовился всю жизнь.

Не веря в собственную смелость, Стриж сглотнул ком в горле и шепнул:

— Темный Хисс! Услышь меня!

«Я помогу тебе. — Каменный демон в нише храма усмехнулся кривоватой, тягучей усмешкой Шороха, сверкнули чуть раскосые глаза, так похожие на глаза Мастера Ткача, но веселые и родные. — Если хорошо попросишь».

Тишина упала на площадь Близнецов. Замерли горожане, зависли в небе ласточки. Тень черного шпиля вытянулась, легла под ноги тропой: «Иди ко мне, слуга мой!»

Стрижа бросило в жар, задрожали руки, виски свело болью от взбесившихся мыслей… Хисс ответил ему, счел достойным! Хисс предлагает помощь подмастерью, который и так принадлежит ему? Сумасшествие или ловушка? Но Хиссу нет смысла ловить Стрижа, он и так его. Нет, здесь точно подвох. Но иначе — смерть. И как же брат?! Нельзя оставить брата одного…

Стриж обернулся. Нашел в замершей толпе стремительную даже в неподвижности фигуру Волчка. Ему наставник дал осу и велел догонять Стрижа. А Стрижу — бежать и прятаться, не заходить в жилье, не пользоваться оружием и вернуться домой не раньше заката. И обоим — не убить друг друга и обойтись вообще без жертв. А кто нарушит волю Мастера Ткача, будет отвечать перед самим Хиссом.

Позади Волчка в полусотне шагов замерли Шорох и Угорь. Наблюдатели. «Не выпускать из виду, не вмешиваться, что бы ни случилось». Угорь и не вмешивался. Шакал.

От Угря и Волчка несло смертью и ненавистью. Ради власти над тропами тени оба готовы были убивать без сомнений и колебаний. Истинные ткачи. Почему же Темный Хисс помогает не им? И чего Хисс захочет за свою помощь от Стрижа, если душа и тело подмастерья-ткача и так принадлежат ему?

А неважно. Сейчас надо выжить, чего бы это ни стоило. Стриж не имеет права оставить брата одного.

Он глубоко вдохнул пахнущий тленом воздух и, едва не подавившись, выпалил:

— Да! Прошу тебя, помоги!

«Верный выбор, мой мальчик, — рассмеялся каменный демон. — Готов сыграть?»

От слова «мой» сердце оборвалось, к горлу подкатила тошнота. То, о чем Стриж не желал думать, явилось само, и уже никуда не деться. Пути назад нет, да и не было никогда.