Джулиана, или Ведьминские козни - Салма Кальк Страница 11

Через пару дней после истории со съемками Элоиза возвращалась с тренировки. Ворота гаража работали исправно, ничего недозволенного во дворце не происходило. Она шла к себе длинным коридором второго этажа, но вдруг подняла голову и увидела в окно, что наверху, в «сигме», горит свет. Интересно, там дела или посиделки?

Она не знала, что заставило её подняться наверх и заглянуть внутрь. Картина была донельзя мирная — Лодовико и отец Варфоломей играли в шахматы, рядом сидела Анна и отвлекала их болтовнёй.

— Эла, привет, заходи же! Ты с тренировки? И, наверное, не ужинала? Сейчас я позвоню и попрошу что-нибудь тебе принести, что ты будешь сидеть у себя одна, как зверь в норе? — Анна оживилась, вскочила и практически втащила её внутрь.

Элоиза зашла и осталась допоздна. Партию выиграл Варфоломей, следующую — Лодовико, а потом они просто пили вино и разговаривали обо всём на свете. Когда расходились, Лодовико пригласил её заходить ещё.

«Ещё» наступило на следующий день. Играли уже не в шахматы, а в карты, и пригласили её присоединяться. Конечно же, она не устояла и присоединилась.

Играли на желания. Проигравшую Анну обязали к следующему вечеру собственноручно испечь пирог. Затем отцу Варфоломею пришлось притащить из библиотеки и почитать для увеселения публики вслух забавные истории, записанные кем-то из монахов его ордена лет триста назад, о существовании которых знал Лодовико. А когда проиграл сам Лодовико, то Варфоломей и Анна радостно переглянулись, потерли руки и хором сказали:

— А ну быстро за гитарой! Одна нога здесь — другая там!

Лодовико тяжело вздохнул и отправился.

— Дон Лодовико играет на гитаре? — удивилась Элоиза.

— А ты не слышала? — ответно удивилась Анна. — Ещё как! И прекрасно поёт!

— Я слышал, у Элоизы есть музыкально одаренные родственники, у неё могут быть свои критерии прекрасного, — усмехнулся монах.

— Знаете, моя сестра действительно оперная певица, но, уверяю вас, кроме оперы она может петь ну почти что угодно, — хмыкнула Элоиза. — Особенно для увеселения хорошей компании.

Тут вернулся Лодовико с гитарой. И оказалось, что он на самом деле играл и пел очень хорошо. У него обнаружился приятнейший баритон, а пел он кучу каких-то неизвестных ей песен — про несчастную любовь, про героев и подвиги, а завершил очень смешными и совершенно неприличными куплетами про жизнь в палаццо, слушатели их знали и долго его просили, а Элоиза услышала впервые и хохотала до слез. После чего Лодовико объявил, что концерт окончен, и прогнал всех спать.

Впрочем, на следующий день гитара уже сразу оказалась в «сигме», Анна предложила не тратить время на карты и сразу же просить Лодовико петь. Но он заговорщически переглянулся с Варфоломеем и сказал:

— А вот и нет. Сдаётся мне, сегодня всё будет иначе, — и скомандовал Варфоломею сдавать карты.

Элоиза очень скоро поняла, чего они хотели. До того она не делала ошибок и потому не проигрывала, но они очень старались. Видимо, очень хотелось придумать для неё желание, а то и не одно. Кроме того, они всё время смешили её, отвлекали и всячески сбивали с мысли. И в итоге она проиграла, целый один раз. Конечно, общий счет был в её пользу, но пришлось исполнять желание.

— Донна Элоиза, не удивляйтесь, но мы будем хотеть от вас того, что не сделает никто другой, — хитро улыбнулся Лодовико.

— Да вы сговорились, — возмущенно воскликнула она.

— Конечно, — улыбнулся отец Варфоломей. — Донна Элоиза, мы придумали следующее: Лодовико будет играть, а вы — танцевать. До нас дошли слухи о вашем искусстве, их необходимо проверить.

— Здесь что ли? Сейчас? — изумилась Элоиза.

— Именно, — радостно подтвердил Лодовико. — Если хотите — можем убрать ковер.

— Убирайте, — мрачно хмыкнула она. — Что танцевать-то?

— Я поиграю, а вы поимпровизируйте, — надо же, каким очаровательным он может быть!

Ковер свернули, Элоиза сбросила туфли, вышла в приемную, потянулась, размяла ноги и руки. Тем временем Лодовико начал играть — сначала тихо, потом громче. Она почему-то сразу вспомнила флейту графа Барберини — хотя не было ничего общего ни с мелодией, ни с манерой исполнения. Вот ведь, еще один, тоже, наверное, с легкостью может завлечь любую девицу! Кто бы мог подумать, ага.

Впрочем, надо настроиться, открыть дверь и… Элоиза сначала хотела просто сделать парочку комбинаций из своего обычного классического экзерсиса, но потом ноги вдруг поймали ритм и получилось то самое — па-де-бурре, па-де-бурре, па-де-бурре, па-грав, па-де-бурре, контрато, па-де-бурре, купе, балансе, балансе, пируэт, пируэт, па-де-бурре, ассамбле… Руки и ноги сами, помимо разума ткали содержимое этого странного танца, а потом Лодовико увеличил темп, и она забыла, что не в зале, забыла, что мало места и три прыжка хорошей длины просто не поместятся, успела только увидеть огромные глаза Анны и услышать полувсхлип-полувздох. Поворот-поворот-вперед-прыжок… и музыка оборвалась. Реверанс. Точка.

Элоиза выпрямилась и успела увидеть, как Варфоломей выключает телефон и прячет в карман рясы.

— Что это вы делали, отец Варфоломей? — как могла грозно вопросила она, отдышиваясь.

— Сохранил себе на память отблески того чуда, что вы здесь творили, — с готовностью ответил тот. — Когда ещё удастся вас так подловить!

— И что вы планируете делать с записью?

— Ничего, — рассмеялся он. — Нет, я не выложу её никуда, и даже с большой вероятностью никогда никому не покажу. Буду любоваться сам.

— Не бей его, всё в самом деле было очень-очень здорово! Они знали, о чем тебя просить, я бы не догадалась, — сияющая Анна теребила её за рукав.

— А что, есть традиция — кого о чем просить в таких случаях? — ворчливо спросила Элоиза, отходя к столу.

На самом деле ей, конечно, было приятно. Она не Линни, на публике не выступает никогда и не собирается, но сделать что-то вот в таком узком кругу для друзей оказалось неожиданно здорово. Прямо даже хочется позвать Лодовико на тренировку и поимпровизировать ещё.

— Да как сказать… Лодовико чаще всего просят петь, это так. Меня как-то просили потанцевать, но я-то так не умею! — Анна скорчила гримаску. — Больше и не просили, с пирогами вернее. Карло просят считать в уме большие числа на скорость…

— А он умеет? — быстро обернулась к ней удивлённая Элоиза.