Русалки-оборотни - Антонина Клименкова Страница 11

— Да? Ладно, спрошу, — надулась Глаша. — Я-то думала, вы должны знать…

Феликс покосился на настырную девицу, но ничего не сказал.

— У нас дождей недели две уж не случалось, — припомнила Глаша. — Вон видите, земля какая твердая стала, — и потопала ногой для убедительности, — Вот если б дожди лили, а потом вдруг перестали — другое бы дело. Тогда б в грязи все следы отпечатались, а потом засохли б как есть. Вот тогда б все было видно — и кто куда ехал, и кто куда шел… Ой, а тут следы какие-то непонятные. Косолапые какие-то. Феликс Тимофеевич, идите сюда, гляньте!.. Ах, это мои, оказывается. Феликс Тимофеевич, не ходите! Нет тут ничего интересного.

Болтовня Глафиры Феликса крайне раздражала, а главное, не давала сосредоточиться. Следов здесь хватало и без дождей (правда, не тех, которые он ожидал найти), земля и так была мягкая, лесная. Это в поле и на берегу стояла душная жара, здесь же из глубокого оврага, по краю которого шла дорога, тянуло холодом. Скорей всего, в низине начиналось болото. А сырости, как слышал Феликс, в этих местах в каждой канаве предостаточно. Речки, озера, болота — идеальный край для русалок…

— Феликс Тимофеевич, ау-у! Вы где? — спохватилась Глаша, оторвавшись от распутывания цепочки своих же следов — притом совершенно запутавшись, — Вот так всегда, — сказала она, оглядывая пейзаж, — Был человек — и нету. Интересно, заблудился или уже кикиморы увели? Ау-у!! — позвала она погромче, впрочем, без особой надежды на ответ.

— Я здесь, — отозвался Феликс из-за глухой стены рябиновых кустов.

— Ой, напугать так можно! Нашли там что-то?

— Нет, не нашел.

— Это плохо, — вздохнула девушка.

— Наоборот, хорошо, — возразил Феликс, вылезая из зарослей и обирая с плеча прилипшую паутину.

— Почему это? — удивилась Глаша, сняв с его волос зацепившийся сухой листок.

— Спасибо. Потому что, если нет следов ограбления, это значит, что его не было. Понятно?

— Ага! — кивнула Глаша и помотала головой. — Потом разберемся. Феликс Тимофеевич, а вы в русалок верите?

— Нет.

— А почему?

— Потому что нельзя верить в то, чего не существует.

Нет, так он ничего никогда не найдет. Просто невозможно что-либо отыскать, когда кто-то ходит по пятам и задает глупые вопросы. А поискать нужно хорошенько — не может быть, чтоб не осталось никаких…

— Как это не существует, если их видели? — вскинула брови Глаша.

— Те, кто их якобы видел, ошиблись, — терпеливо объяснил Феликс. Что-то важное, какая-то деталь попалась на глаза, но из-за этой настырной девицы ничего не успеешь понять. — За русалок обычно принимают большую рыбу, сома или щуку. В сумерки или ночью их легко спутать…

— Кого спутать? Рыбу с девушкой? — не поверила Глаша. — Скажете тоже. У рыб волос нет, они не поют и по лесу бегать не умеют.

— За волосы можно принять водоросли, например. А кто тут по лесу бегает, мы еще посмотрим.

Глафира пожала плечами, явно усомнившись в его словах. И отошла в сторонку, к кусту малины — чтоб и ягоды пощипать, и новые вопросы позаковыристей придумать.

Феликс вздохнул с облегчением. И сразу понял, что тут показалось ему подозрительным: нависший над дорогой высохший сук кривоватого тополя, еще и раздвоенного в макушке. Мощная ветка толщиной с руку, украшенная увядшими листьями, протянулась на аршин горизонтально над землей. Достаточно высоко, чтоб пройти и не стукнуться головой, но и вполне низко, чтоб можно было дотянуться рукой. Человеку на лошади пришлось бы на уровне плеч. Но сук короткий, а по обочинам всадники обычно галопом не скачут, так что опасаться нечего… Ах да, в том-то и дело! Ветка была обломана. И на сломе дерево светлое. О чем это говорит? Феликс нахмурился и почесал нос.

Кажется, надвигалась гроза. Поднявшийся ветерок окреп и предостерегающе зашумел в густых кронах.

Вторая половина ветки обнаружилась недалеко, в нескольких шагах. Длиной примерно в три аршина. В том, что это именно та ветка, Феликс не сомневался. Но на всякий случай все равно приставил ее к обломанному суку — сошлось идеально. Оказалось, что ветка перегораживала поперек всю дорогу. Что из этого следует? Чтобы скакать галопом, нужно иметь крепкую черепушку…

— Чего это тут, интересненько? — донесся голос девушки.

— Нашли что-то? — спросил Феликс, продолжая созерцать обломок ветки.

А что, если человек был не пеший, не верхом на коне, а ехал бы на телеге? Каким бы местом ему пришлось…

— Да вот узелок кто-то оставил. Обронили, видать, и не заметили.

— Пожалуйста, не трогайте! Это может оказаться важной уликой.

— Пожалуйста! И не собиралась, — повела плечом Глаша и продолжила общипывать малину. Правда, то и дело натыкалась на колючки, потому как в любопытстве отвернула голову в совсем другую сторону.

Замеченный Глафирой сверток прятался в густой траве, под развесистыми лопухами. Развернув тряпицу (которой оказалось застиранное, вышитое некогда красными петухами полотенце), Феликс в недоумении сдвинул брови. Смятый листок папоротника, огрызок сальной свечи и берестяная коробочка. Странный набор предметов.

— Непонятно, — пробормотала Глаша, бросив ягоды и сунув нос в линялое полотенце.

— Что, простите? — не расслышал Феликс.

— Непонятно, говорю, кому все это понадобилось и куда он это нес.

Действительно. Свечной огрызок со следами мышиных зубов, заплывший сальными слезами. И гербарий какой-то. Уж чего-чего, а папоротников кругом росло предостаточно — в любую ложбинку загляни…

Глаша попыталась открыть берестяной коробок, но ничего не вышло. Вертела в руках и так и сяк, пыталась подцепить ногтями крышечку — не получалось, только стружку с бересты соскребла. А внутри меж тем что-то таинственно шуршало, постукивало. Посопев и смахнув прядь волос со лба, девушка выудила из кармашка передника складной ножик и аккуратно подцепила клапан крышечки. Осталось отогнуть квадратик…

Без всякого предупреждения из коробка вскочил бурый комок, стрелой взвился в воздух и хлопнулся Глафире на макушку. — Ой-ей-ей-ей! — завопила Глаша, замахала руками. Ножик и коробок полетели в траву. Вопя во все горло, она отшатнулась, споткнулась. Падая, ухватилась за стебель крапивы, заорала еще громче — и кубарем, ломая сучки и ветки, покатилась по крутому склону оврага, будто специально притаившегося коварной ловушкой у нее за спиной.

Оглушенный воплями Феликс пытался удержать девушку, но потная от жары ладошка выскользнула из его руки. Тогда он бросился за ней, запнулся о невидимую под обманчивым ковром все того же папоротника корягу и, чтоб удержать равновесие, чуть не вскачь помчался следом вниз. На середине склона сумел-таки нагнать чудо-ком из прицепившихся по пути валежника и прошлогодней листвы — подхватив под мышки, остановил безумный полет за мгновение до того, как девушка со всей скорости врезалась бы в ставший на пути ствол старой ободранной ели.