Голубая кровь - Олег Угрюмов Страница 11

— Не пристало жене и матери Кайненов ненавидеть своего повелителя, но, честное слово, Аддон я не могу простить ему того, что случилось с твоей сестрой. И теперь, когда ты просишь его приютить во дворце нашу маленькую Уну, он не торопится выполнить твою просьбу, хотя боги свидетели — просто обязан сделать это!

Глава клана помрачнел, как и всегда, когда ему напоминали о судьбе его горячо любимой младшей сестры Сиринил.

Они все тогда были молоды.

Газаррой правил отец Баадера — могущественный и коварный Магон Айехорн, а главой клана Кайненов был красавец Лив — отец Аддона.

Лив и Магон были не только родичами, но и друзьями, поэтому Кайнен без колебаний принял приглашение Айехорна и отправил в Газарру обоих своих детей: Аддон должен был изучать военное дело и философию в храме Суфадонексы; а прелестная Сиринил постигала премудрости жриц Ягмы. Жили дети Лива в царском дворце, и именно тогда зародилась их дружба с нынешним царем Баадером. Что бы ни случилось, а Аддон по сей день считает владыку Газарры своим кровным братом.

Что же до отношений Баадера и Сиринил, то они очень быстро переросли из дружбы в гораздо более пылкое, могучее и неистовое чувство. Их любовь тянулась довольно долго, и Лив Кайнен уже думал, что скоро придется отдавать свою дочь замуж, но судьба, а точнее, Магон Айехорн распорядился иначе.

Дальновидный политик, он вполне справедливо рассудил, что ему выгодно заключить союз с богатым северным соседом, Ирруаном, и приказал сыну жениться на ирруанской царевне.

Это теперь Баадер не терпит возражений и является полновластным владыкой; а в те времена он ничего не смог противопоставить железной воле своего родителя. Не было на свете человека, который посмел бы перечить всесильному Магону. Точнее, был. Но Лив Кайнен не видел причин, по которым должен был бы протестовать против столь выгодного брака царевича. Ведь сразу после свадьбы ирруанский тесть выслал в Газарру пять сотен тяжеловооруженных пехотинцев, которые пришлись как нельзя более кстати в очередной войне с палчелорами.

Сиринил не посвятила отца в свою тайну. Она не рассказала ему, что любит Баадера, любима им и в ближайшее время появится и плод их пылкой страсти. Сперва она не рассказала отцу, а потом не смогла рассказать, ибо Лив Кайнен погиб в кровопролитном сражении, и главой клана стал ее брат — Аддон.

К тому времени Аддон был уже целый ритофо как женат на знатной шэннской девице Либине — высокой, статной, белокурой и отчаянно смелой. Она не только согласилась бежать с ним прямо с собственной свадьбы, но и с радостью последовала в пограничную крепость, где опасности подстерегали их на каждом шагу.

Либина ни разу в жизни не посетовала на свою судьбу и всегда радовала мужа хорошим настроением и добрым нравом. Иногда Аддон даже испытывал нечто похожее на угрызения совести: ведь он лишил жену обеспеченной жизни в светлом дворце, где ей прислуживали многочисленные рабыни и служанки, а взамен не предложил ничего, кроме каменной цитадели, бесконечных сражений и постоянного страха за жизнь мужа, а после и сына.

Что же до Сиринил, то, родив ребенка, она не захотела больше оставаться в мире живых. И не потому, что за ее спиной судачили досужие сплетники:

Аддон Кайнен мог защитить честь своей сестры, да и претендентов на ее руку всегда хватало, ведь Сиринил была неописуемой красавицей, — но молодой женщине казалась невыносимой даже мысль о том, что ее Баадер принадлежит другой.

В день празднества, посвященного богу морей Улькабалу, она шагнула со скалы, в развевающихся голубых одеяниях и венке из водяных лилий — такой, какой ее впервые встретил Баадер в дворцовом саду, в Газарре.

Ребенок Сиринил был как две капли воды похож на своего царственного отца. Поэтому его сначала отдали в храм Ягмы, подальше от людских глаз, но после сердца Аддона и Либины не выдержали, и они забрали его в Каин.

/Что, Баадер? Не удержал своего счастья? А каково тебе нынче, похоронившему двух жен подряд и не дождавшемуся наследника? Теперь ждешь затаив дыхание, кого родит нынешняя супруга — все такая же нелюбимая. А может, стоило тогда пойти наперекор воле своего могущественного отца? И кто знает, возможно, Магон Айехорн, признав в тебе равного, столь же непреклонного и решительного мужа, благословил бы ваш союз. Сиринил осталась бы жива, и в игарском дворце Газарры жили сейчас ваши дети — сильные сыновья и прелестные дочери.

Нет, это не твой отец, , это ты сделал тогда выбор…/

— Я боюсь за нашу девочку, — пожаловалась Либина мужу. — В ней бурлит кровь Кайненов, она не ведает страха и просто лезет на рожон.

У нас выросла настоящая воительница, но меня это совершенно не радует.

— Не сомневаюсь, — кивнул он. — Меня просто в дрожь бросает, когда она карабкается на стены со своим луком. Ты абсолютно права: ее необходимо отправить в Газарру. Здесь и так небезопасно, а с ее норовом и отчаянной храбростью… — Аддон безнадежно махнул рукой.

— Может, попросить Руфа, чтобы он с ней поговорил? — робко предложила Либина. — Он единственный, кого она послушается.

— Возможно. Хотя я не сильно верю в успех этого предприятия.

— Но не сидеть же нам сложа руки, уповая на милость Баадера. Особенно теперь, когда ясно, что он не поторопится ее оказывать.

Кайнен крепко поцеловал жену и сказал безо всякой видимой связи с предыдущим разговором:

— Я тебя люблю. Ты должна знать это. И сегодня, и завтра, и во время сражения. Я люблю тебя. Если бы нужно было снова скакать в Шэнн и похищать тебя из-за свадебного стола, я, не задумываясь ни на мгновение, вскочил бы на коня.

— Если бы пришлось выбирать второй раз, то я бы не променяла наш Каин ни на какие сокровища Рамора, — прошептала Либина. — Ни на трон

Шэнна, ни на царский венец Газарры, ни на дворец Ардалы.

И они застыли обнявшись, словно стремились слиться в единое целое.

Килиан с нескрываемой тоской наблюдал за своими родителями, не решаясь подойти и разрушить i эту хрупкую минуту тишины.