Пылающий мост - Виктория Угрюмова Страница 11

– Ты думаешь, это они и есть? – спросил Арескои странным голосом.

– Они, – возгласил внезапно Барнаба. – Я же помню, как их ковали из металла и лунных лучей, а потом закаляли в росе и слезах.

– Это поэтический образ? – спросил га-Мавет.

– Боюсь – чистая правда, – сказал Тотоя. – В древности наши кузнецы еще и не то проделывали.

Тем временем Каэ приблизилась к латам и вытащила из ножен Такахай и Тайяскарон. Положила рядом оружие и полученные в подарок доспехи. Казалось, их изготовили в один день и в один и тот же час. Она прекрасно понимала, что этого не может быть, но зато ей было совершенно ясно, что с этой минуты доспехи принадлежат ей, и только ей. Она взяла наруч, щедро украшенный цветной эмалью и драгоценными камнями, надела его на руку – и металл моментально сжался, уплотнился, охватывая тело крепко и нежно. А устроившись, запульсировал, словно живое существо.

– Вот это латы! – молвил Джоу Лахатал восхищенно.

Великая Кахатанна, прозванная в своей стране Интагейя Сангасойей, облачилась в доспехи бога-ребенка Ур-Шанаби. И были они ей впору...

* * *

– Ну а как мы туда доберемся? – спросила Каэ, глядя на высящийся невдалеке Змеиный замок.

От подножия горы вела наверх узенькая, почти отвесная тропа, которая терялась за острыми выступами скал. Грохотала река, низвергаясь с вершины могучим водопадом. Водяная пыль висела в воздухе, и плащи тут же пропитались влагой, отяжелев и прилипая к доспехам.

– Мне бы твои проблемы, – невесело скривился Джоу Лахатал. Он легко тронул коленями своего белоснежного коня, и тот двинулся вперед, аккуратно ставя копыта на мокрые, скользкие камни. Седой скакун Арескои (Каэ так никогда и не научилась различать, какой из двух коней-близнецов когда-то принадлежал Бордонкаю) легко последовал за ним.

Подъем занял немного времени. Кони остановились на самом краю бездонной пропасти, и в какое-то мгновение Каэтана подумала, что сейчас Змеебог пришпорит своего скакуна и заставит его перенестись через провал. Но Джоу Лахатал решил иначе.

Подъемный мост заскрипел, опускаясь на ржавых цепях, и Кахатанна только сейчас обратила внимание на отсутствие в отряде Бога Смерти. Пока она оглядывалась, ища его за спиной, он, улыбающийся радушной улыбкой гостеприимного хозяина, шел им навстречу по мосту.

– Вот и все трудности, – шутливо поклонился желтоглазый.

– Хорошо иметь дело с богами, – отметила Каэ.

Она и в самом деле так думала, но спутники рассмеялись, словно услышали тонкую шутку, и так, смеясь, и вступили во двор Змеиного замка, в подземельях которого ждала их выпестованная старым магом мантикора.

... Змей Могашшин был уверен в непобедимости своего творения. Он не счел нужным спасаться бегством, напротив – поднялся в смотровую комнатку донжона, чтобы лучше видеть происходящее. Голодная мантикора бесновалась в своем укрытии. Надо бы ее выпустить, думал старик, но для этого пришлось бы разрушать часть горы, подвергая замковые строения ненужному риску. И он предпочел оставить все как есть. Змей Могашшин прожил на этом свете слишком много лет, чтобы не предусмотреть неблагоприятное развитие событий и не подготовиться к нему. В таком возрасте даже оптимисты становятся реалистами. Поэтому он заблаговременно подготовил все необходимое для вызова духов-хранителей Змеиной горы. Сам Могашшин не любил иметь с ними дела, если его не вынуждала к тому крайняя необходимость. Духи были невероятно глупы, жестоки и не разбирали, враг перед ними или союзник: в любую минуту можно было ожидать, что они нападут на призвавшего их, поэтому общение с ними отнимало слишком много сил.

Впрочем, старый чародей искренне надеялся, что помощь духов ему не понадобится.

Единственное, что шло не по плану и неприятно поразило мага, – это то, что трое бессмертных и четверо фенешангов, о которых ему доводилось только читать в старинных книгах, все же явились сюда вместе с Богиней Истины. Это было своего рода ударом, но не настолько сильным, чтобы всерьез к нему относиться. Мантикора с легкостью справится с девчонкой, а остальные погибнут наверняка – талисман Джаганнатхи никогда не подводит своего владельца.

В доспехах Каэ чувствовала себя хоть и слегка непривычно, но очень уютно. Фенешанги ли знали толк в кузнечном мастерстве, или это лунный свет производил такой эффект, однако латы воспринимались телом точно так же, как ткань рубахи. Они не стесняли движений и приятно касались кожи. Накануне Каэ внимательно осмотрела диковинный подарок: дракон, изображенный на панцире и наручах, был ей неизвестен.

Если бы Аджахак был здесь, то он бы рассказал, что это точный портрет его отца – великого и легендарного Ажи-Дахака, уничтожившего в незапамятные времена многих чудовищ, и в их числе – прамантикору Алмаках.

Джоу Лахатал проводил ее темным тоннелем до самого подземелья.

– Возвращайся, – сказала Каэ, когда услышала невдалеке грозное ворчание. – Не стоит тебе здесь находиться. Тем более наверняка старик припас и для вас какую-нибудь гадость. Так что будьте готовы ко всему.

Змеебог обнял ее и, резко повернувшись, исчез в каменной стене – в отличие от Каэ, перемещение в пространстве его не смущало. Несколько секунд она стояла, собираясь с духом. Затем вытянула из ножен Такахай с Тайяскароном и двинулась легкими шагами по направлению к пещере.

Мантикора, уже учуяв ее приближение, бесновалась так, что камни начали сыпаться со свода.

– Ах ты, дрянь, – сказала Каэ с чувством, вылезая из подземелья.

Несмотря на все рассказы бессмертных, несмотря на то, что она не любила преуменьшать опасность, дабы не дать врагу застигнуть себя врасплох, Интагейя Сангасойя все же немного растерялась. Змей Могашшин вполне мог гордиться: мантикору он вырастил знатную.

И дело было даже не в ее исполинских размерах, хотя это само по себе ничего хорошего не сулило; самым отвратительным показалось Каэтане женское лицо в обрамлении спутанных косм.

Что-то хрустнуло под сапогом, и, бросив на землю быстрый взгляд, Каэ убедилась в том, что это были человеческие кости: судя по размерам – детские. Раздробленные чудовищными клыками.

Кажется, в этот момент страх перед мантикорой и растерянность исчезли, уступив место боевому азарту. Интагейя Сангасойя внезапно ощутила себя драконом: огромным, клыкастым, расправляющим могучие крылья, уставшие от бездействия. И она прыгнула вперед, словно воспарила над притихшей землей.

Возможно, именно доспехи Ур-Шанаби дали ей эту иллюзию, возможно, это вовсе не было иллюзией – просто никого не оказалось рядом, чтобы сказать ей, стала ли она на самом деле исполинским крылатым ящером.

Во всяком случае, тварь в ужасе шарахнулась от нее – или от ее доспехов. Каэ не стала мучить себя сомнениями...

А потом все покатилось с бешеной скоростью: мантикора не стала дожидаться первого удара со стороны пришелицы, она сама рванулась навстречу, покрыв сразу огромное пространство.