Хлопок одной ладонью. Том 2. Битва при Рагнаради - Василий Звягинцев Страница 11

— Вот и слава богу. А то разговор у нас пойдет несколько, я бы сказал… странный.

— А то раньше было мало странностей, — не удержался Чекменев.

— Мало, Игорь Викторович. За исключением, конечно, потустороннего мира, все вполне укладывалось в тривиальную обывательскую логику. И мое поведение, и ваше. Взгляды и интересы, само собой, не всегда совпадали, а по сути — ничего особенного. Это, кстати, касается и нашего с вами подлинного поведения и стимулов к нему, и того, что мы сами по этому поводу придумали и вообразили.

Знаете, как влюбленные ссорятся из-за пустяков? Всего лишь неправильно истолковывают слова, взгляды, жесты и поступки партнера. Там, где обычные люди имеют возможность задуматься и оценить обстановку, охваченные страстью хватаются за самое примитивное и продиктованное сиюминутными эмоциями и фобиями, попросту говоря — страхами, объяснение. Боязнь быть обманутым, боязнь «потерять лицо», да мало ли что в таком состоянии в голову взбредет…

Машина от храма Христа Спасителя свернула на Гоголевский бульвар, покатила в сторону Арбата.

— Что-то мне кажется, мы с вами не совсем под приведенный пример подходим…

— Это вам только кажется, Игорь Викторович. С самого начала я вас настолько сильно напрягаю, что вы мне любое лыко в строку ставите, в дело и не в дело. Да вдобавок испытываете не всегда самому себе объяснимую симпатию. Вот и додумались решить вопрос радикально. Или я для вас стану полностью ясен и ничем более не омрачу ваш гордый ум, или вы найдете способ вывести меня за скобки. Допускаю даже, что вполне ненасильственным способом.

Чекменев ушел от скользкой темы, задав вопрос, который и должен был задать по логике своего характера и положения.

— Все это так, предположим, но… Насколько мне известно, подготовки по программе «печенегов» вы не проходили, и с момента поступления в военную службу не имели возможности проявить себя в чем-то, кроме исключительно врачебного поприща. Даже и в бою на перевале ничем особенным, кроме храбрости и меткой стрельбы, не выделились.

— Да и то немало, — философически заметил Ляхов. — Добавьте только редкостную везучесть. Все пули — мимо, что по статистике крайне маловероятно. А подготовку, и вполне приличную, я прошел в Академии, особенно на летних сборах, а также «на той стороне» мы с Тархановым покувыркались знатно.

— Бросьте, Вадим. Ни способностей Гарри Гудини исчезать из запертых помещений, ни той великолепной наглости стопроцентно уверенного в своих возможностях человека, которому даже Чекменев ничего не сможет сделать, — этого вам никто и никогда не преподавал. Вдобавок я, как специалист, знаю, что кроме врожденных способностей в нашем деле требуются многолетние изнурительные тренировки и «работа в поле». Кто выдерживает и выживает, те да, становятся асами. А вы?

— Ну, значит, ваша теория верна не до конца, только и всего. Вспомните историю, кстати. Сколько великолепных агентов получалось из совершенно «сереньких», по обывательским меркам, людей. Дело в обстановке и обстоятельствах. Предположим, мои латентные способности резко активизировались под влиянием маштаковского излучения. Тарханов ведь тоже был капитан как капитан. Пехота. А теперь каких вершин достиг! Но мы заболтались, вам не кажется? У меня ведь не так много времени, мне следует в узилище возвращаться, пока петух не пропел…

— Так зачем же вам теперь возвращаться? Поедем ко мне, посидим, поговорим, там и заночуете, а с утра будем думать, как дальше быть.

— Да нет, лучше уж я обратно. Чтобы ваша схема ущерба не потерпела. Она мне, в принципе, нравится. И предоставляет широкий спектр возможностей для дальнейшего. Вы только меня внимательно выслушайте, по возможности не перебивая. Кружок по бульварам и окрестностям сделайте, примерно на час полетного времени, и возле тех же ворот и высадите. Впрочем, можно и возле Никольских, а уж дальше я сам… Ваши люди не станут проявлять инициативу, проверять, на месте ли узник, не сбежал, не повесился? А то может неудобно выйти. Для вас.

— Проверять не будут, это точно. Но говорите, говорите, горю желанием услышать вашу версию…

— Версия крайне проста, хотя может вызвать некое смятение среди слабых умов. Вы к ним, по счастью, не относитесь, поэтому моя задача упрощается.

Итак. Насколько я понял, суть вашего замысла заключается в том, чтобы ввести в заблуждение инициаторов и организаторов покушения на Олега Константиновича. Одной из версий, насколько я знаю, была та, что на заговорщиков работает кто-то из самого близкого окружения, способный информировать обо всех планах и даже распорядке дня князя «кого следует». Дав понять, что вы для себя определили виновника и взяли его в разработку, вы их несколько дезориентируете, получаете фору по времени, а я, в свою очередь, под давлением стану работать в вашей команде с гораздо большим энтузиазмом. Это изящно, профессионально, но, к сожалению, в сложившихся условиях бесполезно. Тут совсем другой расклад имеет быть…

За намеченный час Ляхов в достаточно адаптированной версии сообщил Чекменеву сложившуюся в мире ситуацию. С двумя близкими, но по определению взаимоисключающими реальностями. В той и другой существуют России — одна та, в которой они находятся сейчас, другая — эволюционировавшая из победившего на достаточно длительный срок коммунистического режима.

— Ну, помните, видения, которые посещали Тарханова, да и я Розенцвейгу кое-что по этому поводу говорил. И сам он видел некие материальные проявления «той» реальности в «Зазеркалье». Каким-то образом они моментами взаимодействуют, но по неизвестным мне причинам в длительной перспективе одновременно существовать не могут.

Есть несколько вариантов выхода из ситуации, например одна реальность поглотит другую.

В той, чужой для нас, нашлись люди, кому предпочтительнее сохранить свою и устранить нашу. И вот они каким-то способом проникли сюда и действуют. Скорее всего — наш эксиденс с «Гневом Аллаха» этому делу поспособствовал. Генератор Маштакова «расшатал доски в заборе». Мы получили возможность выхода в «боковое время», люди из той реальности — сюда. Боковое время — это такой своеобразный шлюз, а также и нейтральная полоса…

— Откуда вы знаете? — только и спросил Чекменев. Остальному он, к собственному удивлению, поверил. Просто потому, что выдумывать подобное Ляхову было совершенно ни к чему. Да и доступных наблюдению и понимаю генерала странностей за последний год накопилось достаточно. Гипотеза Ляхова хоть что-то объясняла. Если пока нет другой, примем эту.

— Знающие люди подсказали. Мы же с вами кто? В вопросах устройства мироздания — едва ученики подготовительного класса. А ведь существуют и старшеклассники, и учителя, и доценты с профессорами. Встретился я с несколькими из таких. Пожалуй все-таки со старшеклассниками, но и это немало. В гимназии и кадетском корпусе от старших товарищей обычно узнаешь куда больше полезных вещей, чем от наставников, разве не так?

Чекменеву пришлось согласиться. Никакой курсовой офицер не расскажет того (причем в доступной форме), что следует знать новичку о непросто устроенной жизни в закрытом военно-учебном заведении. Не обучит десятилетиями, а то и веками складывавшимся нормам поведения и обычаям именно этого корпуса или училища.