Атака мертвецов - Лиза Смедман Страница 11

Она улыбнулась и подняла меч. Готова.

Жук прыгнул.

Каватина ударила его мечом в грудь. Клинок пробил хитин и глубоко вонзился в тело. Из раны хлынула ярко-оранжевая кровь, и меч радостно запел. Потом жвала сошлись, как лезвия ножниц, их зазубренные острия впились в бока Каватины. Жук снова вздыбился, чтобы пустить в ход свои передние лапы, вздернув ее в воздух.

Содрогаясь от боли, истекая кровью, Каватина выдохнула молитву. Возникший на ее ладони ослепительно-белый кружок слетел и ударил жука в голову. Разом ослабев, тварь осела и выпустила Каватину, которая рухнула на землю. Рыцарь Темной Песни поднялась пошатываясь, продолжая сжимать в руке поющий меч. Пока она молилась, прижимая руку к липкому от крови боку, он напевал что-то успокаивающее. Лунный свет Эйлистри ярко засиял на коже Каватины, вливая в нее исцеляющую энергию, врачуя раны.

Жук попытался подняться на дрожащие лапы. Прежде чем он пришел в себя, Каватина подскочила ближе и рубанула мечом. Выдохнув, будто дровосек, рубящий толстый сук, она отсекла одно из жвал. Жук ударил ее лапой, но Каватина вовремя увернулась. Коготь вонзился в поваленное дерево. Жук выдернул его, отбросив ствол в сторону, словно прутик. Ствол покатился по склону к берегу ручья, на ходу ломая сучья.

Жук, хотя и ослабел, все еще оставался жив. Каватина могла кромсать его всю ночь напролет и все равно не убить — настолько огромен он был. Охотничий рог, висящий у нее за спиной, мог бы уничтожить существо, но его звук будет слышен по всему лесу. Другие жрицы слетятся на него, как мотыльки. Каватина хотела совершить это убийство сама, мечом и заклинаниями, как подобает на Великой Охоте.

Жук прыгнул, пытаясь ухватить ее своим единственным жвалом. Предупрежденная тревожным звоном клинка, Каватина отскочила в сторону, уходя от скользящего удара. Она ответила молитвой, породившей вращающийся круг магической энергии, бледной и искрящейся, словно лунное гало. Круг распался на клинки из мерцающей серебристой и иссиня-черной стали, острые, как только что наточенные кинжалы. Одним движением руки Каватина метнула вращающийся круг магических клинков в голову чудовища. Двигая рукой по спирали, она суживала круг. Наконец смертоносная петля затянулась, и во все стороны полетели кусочки черного хитина. В этот момент Каватина бросилась вперед и вонзила поющий меч в грудь жука.

Умирая, жук гневно зажужжал. Потом его окостеневшие передние крылья раскинулись в стороны. Жужжание усилилось, заглушая негромкое пение меча Каватины, по рукоять воткнутого в туловище жука. Что-то промелькнуло мимо ее головы: крылатое червеобразное существо длиной в половину ее руки. Потом еще одно, и вскоре воздух уже кишел летающими тварями.

Каватина рывком высвободила меч и отпрыгнула от распадающегося жука. Кругом было полно этих существ — потомство жука, вылетающее из-под жесткого экзоскелета, образующего передние крылья. Точно осы, высыпавшие из потревоженного гнезда, они гудели в воздухе, заставляя Каватину уворачиваться и отскакивать. Она отмахивалась поющим мечом направо и налево, разрубая некоторых тварей надвое, но остальные поднимались над деревьями и оставались целы.

— Эйлистри! — вскричала она. — Убей их!

Выбросив руку вперед, она ухватила лунную магию и обрушила ее на улетающий рой. Лунный свет полыхнул, озарив деревья далеко вокруг. Крылья ссыхались, похожие на личинки тела лопались под тяжестью божественной магии. Останки мокрым градом сыпались на землю. Однако стайка молоди — с полдюжины, наверное, — с жужжанием скрылась в ночи.

Опустившись на землю, каждая тварь отроет себе убежище в лесу. Там она будет кормиться и расти. И каждая самка произведет на свет потомство.

Каватина тихо выругалась. Этой ночью она не очистила лес от этих существ. Она даже помогла им распространиться, словно демон, сеющий зло.

Меч в ее руке пел победную песнь, но Каватина не разделяла его энтузиазма. Она убила жука с выводком — настоящий успех для жрицы, охотящейся в одиночку, — но ликование, которым должно было сопровождаться это убийство, не приходило.

Отчасти, понимала она, причина заключалась в том, что ничто не могло сравниться с убийством полубога. Всякая победа бледнела по сравнению с той свирепой радостью, которую она испытала в тот миг, когда ее меч перерубил шею Селветарма.

Глаза ее сузились. Не ее меч. Уже не ее. Теперь Лунный Клинок принадлежит Квили.

Она стряхнула с себя зависть, но избавиться от сожаления не могла. В лунной стреле, которой она поразила жука, были пряди тьмы и черные ножи среди серебряных в магическом стальном круге. Напоминание о том, что слишком многое изменилось.

Каватина не хотела, чтобы мир менялся. Звук мужских голосов, поющих Вечернюю Песнь, — это было просто неправильно. Как и энергия, которую они добавляли к священному танцу. Он должен завершаться криком радости и звоном мечей, а не тем, что парочки крадучись уходят в ночь, чтобы там вкладывать в ножны мечи совсем иного рода.

Она покачала головой. Она была не настолько глупа, чтобы пытаться делать вид, будто ничего не изменилось. Не собиралась она также впадать в другую крайность и совсем отказываться от своей веры, как поступили многие клирики Варауна — и немногие жрицы Эйлистри. Но это не значило, что она должна с восторгом приветствовать перемены. Некоторые ритуалы, по крайней мере, можно было исполнять в одиночестве.

Она подтолкнула отсеченную мандибулу кончиком меча. Это был трофей ночной охоты, который в другое время она отнесла бы в святилище. Она решила оставить его здесь. Сжечь вместе со всем тем, что осталось от жука.

Она устало побрела обратно к берегу, перешагивая через обломки хрустящего хитина и комья земли, развороченной жуком, выскочившим из своего укрытия. Опустившись перед ручьем на колени, она начисто оттерла клинок и, плеская водой на кожу, смыла с себя липкую кровь монстра. Потом она встала и взмахнула оружием в воздухе, чтобы обсушить его. Поющий меч негромко и довольно загудел, словно довольный ночной работой. Он, по крайней мере, не различал победы по значимости.

Положив меч на плечо, наслаждаясь прикосновением посеребренного металла к коже, Каватина двинулась в обратный путь. Этой ночью Великая Охота для нее окончена. Волею Эйлистри на ее пути повстречался монстр, и Каватина убила его. Она никак не могла знать того, что жук собирался произвести потомство, сказала она себе. Быть может, богиня пыталась напомнить ей, что даже мельчайшая частица зла может породить еще большее зло. Что зло надо вырывать с корнем, пока оно не успело распространиться. Что…

Проходя мимо места, где она видела крыс, Каватина краем глаза заметила движение выше по склону. Там стоял мужчина-дроу, подсвеченный пылинками света, остающимися при движении луны по ночному небу. И не просто некий дроу, а один из новообращенных, приглашенных поучаствовать в этой охоте.

Как и она, мужчина был наг, и его худощавое мускулистое тело блестело от пота после бега. Квадрат черной материи закрывал большую часть его лица. Его священный символ. Маска Варауна.