Ангелология - Даниэль Труссони Страница 107

После еды Бруно повел их по узкой деревянной лестнице наверх. Сердце Эванджелины колотилось. В прошлом она не часто сталкивалась с ангелологами — случайные встречи во время прогулок с отцом или бабушкой, косвенные и мимолетные. Беглое знакомство с миром, в котором жила ее мать, всегда вызывало любопытство и страх одновременно. Честно говоря, при мысли встретиться лицом к лицу с членами ангелологического совета душа уходила в пятки. Разумеется, они будут спрашивать ее, что произошло утром в Сент-Роузе. Безусловно, их глубоко заинтересуют действия Селестины. Эванджелина не знала, что отвечать.

Возможно, поняв ее смятение, Верлен коснулся пальцами руки Эванджелины, и этот жест успокоения и заботы снова пронзил ее словно ударом тока. Она заглянула в его глаза. Они были темно-карие, почти черные, очень выразительные. Заметил ли он, почувствовал ли, как у нее перехватило дыхание? Она не ощущала своего тела, поднимаясь вслед за бабушкой по ступенькам.

Наверху они вошли в комнату. Когда Эванджелина в детстве приходила к бабушке, комната эта всегда была заперта. Она помнила резные украшения на тяжелой деревянной двери, огромную медную ручку, замочную скважину, сквозь которую пыталась подсматривать. Но видела только тонкие полосы неба. Все оказалось просто: в комнате было множество узких окон. Сквозь стекла пробивался пепельно-фиолетовый свет надвигающихся сумерек.

Стены кабинета украшали картины: конечно же, ангелы — разноцветные фигуры в сияющих одеждах, распростершие крылья над арфами и флейтами. Эванджелина увидела забитые до отказа книжные полки, старинный секретер и множество роскошного вида кресел и диванов. Несмотря на великолепие убранства, комната выглядела неухоженно — краска сыпалась с потолка, сворачивалась чешуйками на стенах, края массивной батареи парового отопления заржавели. Бабушка, как и прочие ангелологи, в последние годы нуждалась в деньгах.

В дальнем конце комнаты обнаружились старинные стулья и низкий стол с мраморной крышкой, за которым и собрались ангелологи. Кое-кого Эванджелина узнала — много лет назад она встречала их с отцом, хотя и не понимала, кто все эти люди.

Габриэлла представила Эванджелину и Верлена совету. Там были Владимир Иванов, красивый пожилой русский эмигрант, он состоял в организации с тридцатых годов, с тех пор как бежал из СССР; Мичико Сейто, замечательная молодая женщина, стратег ангелологии и международный координатор, управлявшая глобальными финансовыми делами в Токио; Бруно Бехштейн, ученый-ангелолог средних лет, он переехал в Нью-Йорк из Тель-Авива.

Эванджелина лучше всего помнила Владимира, хотя он сильно постарел. Его лицо было исчерчено глубокими морщинами, и он выглядел очень серьезным. В тот день, когда отец поручил ее заботам Владимира, тот был необыкновенно добрым, а она всячески не слушалась его. Что заставило его вернуться к работе, которой он ни за что на свете не хотел больше заниматься?

Габриэлла положила на стол кожаный футляр.

— Добро пожаловать, друзья. Когда вы прибыли?

— Утром, — ответила Сейто-сан. — Хотя следовало явиться гораздо раньше.

— Мы приехали сразу, как только узнали о том, что случилось, — добавил Бруно.

Габриэлла указала на три пустующих кресла. Изящные резные подлокотники потерлись и потускнели.

— Садитесь. Все мы устали.

Эванджелина опустилась в мягкое кресло, Верлен — рядом с ней. Габриэлла угнездилась на краю, переложив футляр к себе на колени. Ангелологи смотрели на нее с пристальным вниманием.

— Добро пожаловать, Эванджелина. Давно не виделись, дорогая.

Владимир указал на футляр:

— Я и представить себе не мог, что нас сведет вместе такое.

Габриэлла наконец отщелкнула застежки. В футляре оставалось все то же — блокнот «Ангелология», запечатанные конверты с письмами Эбигейл Рокфеллер и кожаный мешочек из дарохранительницы.

— Это ангелологический журнал доктора Серафины Валко, — пояснила Габриэлла. — Мы с Селестиной нередко обращались к этим записям, к магической книге Серафины — так мы в шутку называли блокнот, хотя шутка это лишь отчасти. Здесь множество ее работ, заклинаний, секретов и заметок про ангелологов прошлого.

— Я думала, блокнот утерян, — сказала Сейто-сан.

— Не утерян, а очень хорошо спрятан, — ответила Габриэлла. — Я привезла его в США. Он находился у Эванджелины, в Сент-Роузе, в целости и сохранности.

— Хорошо придумано, — одобрительно кивнул Бруно и взял блокнот у Габриэллы.

Взвесив его на ладони, он подмигнул Эванджелине, и она улыбнулась в ответ.

— Скажите, — попросил Владимир, — что вы еще нашли?

Габриэлла вытащила из футляра кожаный мешочек и медленно развязала стягивающий его шнурок. Внутри лежал необычный предмет из тонкого металла, размером с крыло бабочки. В пальцах Габриэллы он засиял. Он казался гибким и легким, но когда Габриэлла дала его подержать Эванджелине, девушка почувствовала, какой он твердый и негнущийся.

— Это плектр лиры, — пояснил Бруно. — Очень умно придумано — хранить его отдельно.

— Как вы помните, — сказала Габриэлла, — преподобный Клематис после первой ангелологической экспедиции отослал плектр в Париж, где он оставался у европейских ангелологов до начала девятнадцатого века, пока мать Франческа не привезла его на хранение в США.

— И построила вокруг него часовню Поклонения, — добавил Верлен. — Это видно на тщательно выполненных архитектурных чертежах.

Владимир, казалось, не мог оторвать глаз от предмета.

— Можно? — спросил он наконец.

Он осторожно взял плектр у Эванджелины и положил на ладонь.

— Он прекрасен, — сказал Владимир.

Эванджелину тронуло, как нежно он проводил пальцем по металлу, будто читал шрифт Брайля.

— Невероятно прекрасен.

— Еще бы, — кивнула Габриэлла. — Он сделан из чистого валкина.

— Но как его хранили в монастыре все эти годы? — спросил Верлен.

— В часовне Поклонения, — ответила Габриэлла. — Эванджелине известно больше, чем мне, — ведь это она нашла его.

— Он был в дарохранительнице, — сказала Эванджелина. — Она была заперта, а ключ нашелся в малой дарохранительнице над ней. Я точно не знаю, как он туда попал, но его, наверное, хотели очень хорошо спрятать.

— Великолепно, — сказала Габриэлла. — Лучшего места, чем часовня, не найти.

— Почему? — поинтересовался Бруно.

— Часовня Поклонения — место непрестанной адорации сестер, — объяснила Габриэлла. — Тебе известен ритуал?

— Две сестры молятся перед Святыми Дарами, — задумчиво проговорил Владимир. — Они меняются каждый час. Правильно?

— Именно так, — подтвердила Эванджелина.

— Они сосредоточены во время поклонения? — спросила Габриэлла.

— Конечно, — ответила Эванджелина. — Это время высочайшей концентрации.