Эльфийская кровь. Книга 3. Пророчество Двух Лун - Владимир Ленский Страница 102

Если бы Талиессин не был уверен в том, что Уида непременно будет выступать, он никогда не узнал бы в этой костлявой, жилистой, дочерна загоревшей лошаднице с жесткими волосами и разрисованным лицом ту волшебную эльфийскую принцессу, которая на миг соблазнила его обещанием вечной любви.

Как и в Дарконе, Уида ничем не напоминала эльфийку. Просто темнокожая молодая женщина. Вероятно, бродяжка или крестьянка – где еще можно покрыться таким несмываемым загаром? Ее ухватки были самыми простыми: она держалась как обыкновенный конюх.

Босые ноги Уиды были запылены по колено и казались выкрашенными светлой краской. Короткая туника имела на боках разрезы, так что гибкое тело молодой женщины можно было обозревать почти до талии. Тем не менее она не вызывала никаких фривольных мыслей. Уида выглядела как хорошо тренированное, красивое, но довольно опасное животное.

Участники скачек прошлись вдоль всей дороги, демонстрируя стати коней и свои собственные. Их сопровождали выкрики, пожелания, насмешки, комментарии – все то, что положено кричать на подобных праздниках. Уида шла с краю, ближе всех к Талиессину и королеве. Она не смотрела на принца. Проходя мимо, она даже не повернула головы в его сторону. Когда она поравнялась с ним, он опустил лицо в свой кувшин и снова принялся пить.

Наконец появился герольд с длинной трубой. Он дождался всеобщего внимания, задрал к солнцу трубу и испустил длиннющий гнусавый звук. В тот же миг всадники взлетели в седла и помчались по дороге, вздымая пыль.

На первом круге выбыли сразу двое: крепкий с виду наездник (служащий государственного архива) – у его седла лопнула подпруга, и мрачная девица, у которой ни с того ни с сего понесла лошадь.

Второй круг все прошли ровно, на третьем вдруг сдался и направил коня прямо в толпу чернобородый человек, похожий на вояку. Он прибился к Талиессину, выпросил у него кувшин и, отфыркиваясь, сказал:

– Кажется, я переоценил свои силы… Ужасная жара, ваше высочество!

– Это точно, – добродушно согласился Талиессин. И отправил слугу пополнить оскудевшие запасы выпивки.

На четвертом круге стало ясно, что соперник у Уиды всего один, небольшого росточка невзрачный человечек, королевский постельничий. Они вырвались вперед, оставив остальных далеко позади. Некоторое время их лошади мчались вровень; затем Уида упала на шею своей серой лошадки и что-то шепнула ей в ухо. На миг они поотстали, а затем внезапно серая сделала рывок, казавшийся невозможным, и пришла первой.

Ошибки быть не могло: пролетая мимо герольда, Уида вырвала из его руки розу на длинном стебле. Ее соперник, отставший всего на половину лошадиного корпуса, не мог сдержать досады. Его ругательства утонули в общем реве восторга.

Уида сжала розу в руке, и несколько капель крови выступили на ее ладони. В то же самое мгновение роза из привядшей сделалась свежей, рядом появился и тотчас лопнул второй бутон, за ним третий… В тот момент, когда Уида поравнялась с королевой, в руке у победительницы горел огромный розовый букет.

Запыленная, разгоряченная, покрытая пылью, она осыпала цветами балдахин над головой королевы, гикнула, раскинула босые ноги в стременах и помчалась прочь, прямо в толпу зевак – те едва успевали расступаться перед сумасшедшей всадницей.

Прочие участники состязаний один за другим подъезжали к королевскому месту и кланялись; а откланявшись – оставались поблизости. Королева, смеясь, раздавала им розы, оставленные Уидой. Царила веселая суматоха.

Главным призом в скачках была красавица кобыла, которая находилась в отдельном шатре, под строгой охраной. Всем хотелось посмотреть, как Уида получит эту великолепную лошадь из рук юной супруги герцога Вейенто; однако Уида исчезла.

– Терпение, – говорила, смеясь, королева, – терпение… Дама должна переодеться. Не может ведь она в запыленной одежде приблизиться к такой лошади!

Ибор кисло улыбалась. Вейенто осматривался по сторонам: его не оставляло ощущение, что за ним наблюдают. Кто-то явно не сводил с него глаз, ловил малейшее изменение в выражении его лица. Несколько раз ему казалось, что он догадывается, кто этот соглядатай, но затем уверенность сменялась сомнением, а сомнение растворялось в полном недоумении.

Наконец на дороге показалась женская фигура. Ее появление было встречено общим воплем: это возвращалась победительница. Вейенто забрал у Ибор ленты, с помощью которых супруги удерживали покрывало над головами.

– Ступайте, дорогая, заберите у конюхов лошадь. Вручите награду той даме. Будьте величественны, – добавил он ей на ухо. – Вы молоды, красивы, вы любимы самым могущественным человеком в стране…

Она кисленько улыбнулась, кивнула и исчезла в шатре, где находилась награда.

Уида шла очень медленно, позволяя окружающим рассматривать ее.

Белое платье горело на солнце ослепительно, так что резало глаза. Солнечные лучи пронзали тонкую ткань насквозь, и темный силуэт женщины отчетливо вырисовывался под одеждой. И, странное дело: когда на ней была только короткая туника и ее тело было выставлено на всеобщее обозрение, оно ни у кого не вызывало желания; но сейчас, таинственно скрытое одеждами, оно возбуждало, заставляло вздрагивать от внезапного взрыва чувств.

Она по-прежнему оставалась босиком, но теперь это выглядело изысканной прихотью. Жесткие волосы, небрежно перехваченные на лбу широкой золотой лентой, копной падали на ее плечи, скрадывая их угловатость.

Вейенто с досадой отметил, что Ибор, несмотря на свою молодость и счастливую долю, заметно проигрывает Уиде. Дочь Ларренса казалась рядом с победительницей на скачках неловкой деревенщиной. Это стало очевидно в тот миг, когда их руки соприкоснулись: Ибор передала Уиде повод.

Рядом с прекрасной лошадью Уида смотрелась гармонично: всадница и кобыла идеально подходили друг другу. Ибор же – если мысленно усадить ее в седло – выглядела бы самое малое смешно и нелепо.

– Эльфийка! – прошептал Вейенто, потрясенный.

Его осенило внезапно. Это единственное слово, пришедшее ему на ум в одно краткое мгновение, разом объяснило все. Уида была эльфийкой. Странно, что этого не замечали другие.

И снова Вейенто подумал о том, что сознательно лишил себя волшебства. Правильно ли он поступил, отказавшись от присутствия Эльсион Лакар в своей жизни? Дело не в женской красоте, не в порочном плодородии земли… Эльсион Лакар наполняли мир волшебством. Без этого волшебства можно жить, и неплохо жить. Но только до тех пор, пока не увидишь собственными глазами, чего ты лишен.

Вейенто вздрогнул, и вдруг пальцы его разжались. Ветер, обрадованный новой добычей, подхватил покрывало, которое Вейенто удерживал за ленты, и унес маленький шатер в небеса. В мгновение ока белый прямоугольник взмыл над лугами и сделался крохотным, а потом и вовсе исчез за рощей.

Уида потянулась лицом к лошадиной морде. Ибор стояла рядом, явно не зная, как ей поступить: то ли вернуться к мужу, то ли сказать победительнице несколько напутственных слов и величественно поздравить ее. Вейенто наблюдал за ней с досадой.