Умоляй меня - Грейс Дрейвен Страница 101

Она приподнялась на локте, чтобы заглянуть ему в лицо. В его глазах мелькнул вызов и невысказанное послание. Это часть того, кто я есть. Она разгладила одну из его бровей.

— Я не осуждаю тебя, Баллард. Я чуть не оторвала тебе ногу, и я люблю тебя.

Черты его лица смягчились, а взгляд загорелся.

— Любишь? Даже сейчас, после того, как ты видела, что проклятие сделало с человеком?

Луваен поцеловала кончик его носа, двинулась вниз и завладела его губами для долгого поцелуя. Он застонал ей в рот. Она оставила еще один быстрый поцелуй, прежде чем отстраниться.

— О, это пустяки, — сказала она. — Я терпела то, как твой колдун оскорблял и пытался отравить меня всю зиму, только чтобы быть рядом с тобой. Если это не любовь, то я не знаю, что это такое.

Она ухмыльнулась, когда он разразился искренним смехом.

Он притянул ее обратно к себе. Проклятие распознало ее искренность в первый раз, когда она призналась спящему Балларду. Поцелуй Настоящей Любви не избавил от проклятия. Настоящая любовь и смелость это сделали. Ну это и странный поворот в том, что она нерожденная. Хорошо, что она, а не Цинния, влюбилась в Балларда.

— Ты не спрашиваешь, люблю ли я тебя, — голос Балларда вибрировал под ее щекой.

— Мне и не нужно. Ты так сказал, и я тебе верю. Кроме того, я знаю, что ты любишь меня, — он показывал ей это бесчисленными способами, провозглашал это множеством разных слов.

— Ты права, я люблю. Я должен: я провел всю зиму, мешая моему колдуну превратить тебя в жабу.

Луваен услышала смех в его голосе и легонько шлепнула бы его по руке, если бы не заметила проблеск в его глазах. Они были мутными от боли, а на лбу блестел пот. Она проигнорировала его протесты и выскользнула из кровати.

— Тебе больно, Баллард, я вижу это. Есть чай из ивовой коры, но я думаю, тебе нужно что-нибудь покрепче. Я схожу за Эмброузом, — она схватила его руку и сжала ее. — Скоро вернусь.

Она уже взялась за щеколду, когда он окликнул ее:

— Луваен, пришли ко мне Гэвина.

Неохотно покидая его, но и не в силах дать ему облегчение, которое он мог бы найти в одной из смесей Эмброуза, она направилась в комнаты Магды. Она встретила колдуна в коридоре. Луваен отбросила вежливые приветствия, теперь она была достаточно знакома с Эмброузом, чтобы понимать его признательность за краткость.

— Он проснулся, ему больно, и он просит Гэвина.

Эмброуз быстро кивнул ей и прошел мимо:

— Гэвин на кухне с твоим отцом и Циннией, — бросил он через плечо, прежде чем исчезнуть в своих покоях.

Все трое приветствовали ее появление предложениями сесть и расспросами о Балларде. Она произнесла только половину просьбы Балларда, прежде чем Гэвин выбежал из кухни.

— Он беспокоился и боялся за своего отца, — Цинния похлопала по месту рядом с собой на скамейке. — Я не думаю, что он все еще до конца верит, что они больше не связаны проклятием.

Луваен опустилась рядом с ней:

— Я сама с трудом в это верю.

Мерсер подвинул к ней кувшин с миндальным молоком, а Цинния принесла ей чашку.

— Он идет на поправку?

Она опустошила свою чашку и налила еще.

— Да, хотя я послала к нему Эмброуза. Эта нога будет мучить его, пока заживает, но, по крайней мере, он выздоравливает.

Ее отец взглянул на Циннию, прежде чем устремить на Луваен стальной взгляд:

— Это приятно знать, потому что нам нужно поговорить.

Луваен замерла с чашкой на полпути ко рту. Мерсер и Цинния наблюдали за ней, как ястребы на охоте. Ее кожу покалывало, и она со стуком поставила чашку на стол:

— Что случилось?

— Ничего не случилось, — слащавая улыбка Циннии не предвещала ничего хорошего. — Папа просто не хочет, чтобы ты жила с ним.

Мерсер хмуро посмотрел на свою младшую дочь, в то время как у Луваен отвисла челюсть.

— Очевидно, ты проводишь слишком много времени в обществе своей сестры, — сказал он голосом, от которого гарантированно увяли б цветы.

Цинния покраснела:

— Прости.

Он похлопал Луваен по руке и бросил на нее застенчивый взгляд.

— Что Цинния пытается сказать, на удивление по-луваенски — это то, что когда я вернусь домой, тебе не нужно будет сопровождать меня, — он кашлянул, когда ее глаза расширились еще больше. — Ты способная женщина, Луваен. Более чем способная.

— Властная, — Цинния пожала плечами в ответ на два брошенных на нее взгляда.

— Ты долгое время заботилась о своей сестре и обо мне, и хотя Цинния восстала против этого, я привык, что меня опекают, даже полагался на это, — взгляд Мерсера опустился, и он пристально уставился на покрытую шрамами столешницу. — Я слабый мужчина, ставший сильнее благодаря женщинам, которых держу рядом, но эта слабость лишила тебя жизни в последние годы. За исключением того короткого времени, что ты была замужем за Томасом, ты посвящаешь свои дни заботе обо мне и роли матери для своей сестры.

Уязвленная отказом отца, Луваен сделала глубокий вдох.

— Я старалась быть хорошей дочерью, — сказала она хриплым голосом.

Он бросил на нее испуганный взгляд, и его лицо смягчилось при виде ее огорчения.

— Мое прекрасное, свирепое дитя, — мягко сказал он. — Ты лучшая из дочерей и всегда будешь такой. Но мне давно пора тебя отпустить. Я прекрасно справлюсь сам в Монтебланко.

— С вдовой Купер по соседству, — добавила Цинния.

Мерсер опустил голову на руки. Тяжесть в груди Луваен испарилась в одно мгновение, сменившись медленным жжением. Ее глаза сузились, глядя на отца.

— Подожди минутку. Ты бросаешь меня ради Нив Купер? — она встала, чтобы нависнуть над ним, возмущенная. — Да? — она резко отвернулась от стола. — Ты выгоняешь меня из дома, моего дома, заметь, чтобы трахнуть Нив Купер в гостиной?

— Не говори со мной таким тоном, Луваен, — Мерсер тоже поднялся со стула и обменялся взглядом со своей возмущенной дочерью. — Я все еще твой отец. Прояви хоть немного уважения, — он указал на место, которое она освободила. — А теперь сядь, помолчи и дай мне закончить, — он указал пальцем на Циннию, которая отклонилась в сторону. — Ты сделаешь то же самое.

Луваен сидела, все еще оскорбленная, но и шокированная нехарактерным для нее доминированием отца, вынужденная повиноваться. Она была не единственной. Цинния уставилась на него, разинув рот.

Мерсер вздохнул, изо всех сил стараясь вернуть себе обычную мягкость.

— Я слишком стар, чтобы возиться с кем-либо где-либо, кроме удобной кровати. Неприкосновенность твоей гостиной останется нетронутой, — Луваен ничего не могла с собой поделать: она прыснула, и Мерсер улыбнулся в ответ. Их веселье рассеяло напряжение между ними, и он продолжил непринужденным голосом. — Это твой дом — удобный, который мне начал нравиться. С помощью Циннии и Гэвина я буду более чем рад приобрести его у тебя. Если ты не хочешь продавать, я поищу другой дом.