Любить своего врага - Елена Ворон Страница 10

А Дастин у него за спиной шагнул к реке. Распрямился, вскинул голову, как будто обрел то внутреннее пламя, что я ощущала в Лэе. И вдруг с размаху бросился в кипучую стремительную воду, упал плашмя, лицом вниз. Его потащило течением, ударяя о камни, переворачивая, захлестывая пеной.

Закричав, я кинулась бежать навстречу. Лэй превратился в вихрь. Миг — и он уже был в воде по колено, и как раз успел поймать Дастина, подхватил его и вскинул на плечо. Оступаясь на не видимых под пеной камнях, двинулся к берегу. Я подбежала, когда он уже выходил на сухое, помогла уложить Воина Скал на обкатанной водой гальке. Дастин вяло отфыркивался. Из рассеченного лба струилась кровь, и кровила ранка над ухом, но серьезных повреждений я не видела. Его, конечно, крепко побило, будет весь в синяках, да и сотрясение мозга наверняка заработал. Впрочем, это все пустяки, главное — жив.

Лэй достал из внутреннего кармана пакет первой помощи, остановил кровь и залил ранки гелем, что-то приговаривая. Я, поначалу не разобрав, подумала: костерит приятеля от души. Однако мой проводник твердил:

— Дастин, не умирай. Не умирай, пожалуйста. Дастин!

— Лэй, опомнитесь. Он совершенно живой.

— Он убил своего врага. И больше не хочет… не может жить.

Не понимая, о чем речь, я полезла с советами:

— В глайдере есть аптечка. И надо вызвать спасателей.

Лэй безнадежно покачал головой, сжимая побелевшие руки Дастина. Второй Воин Скал дышал слабо, вокруг губ появился синюшный треугольник. И впрямь плохо дело. Повернув свои перстни эршелла камнями внутрь, я прижала ладони Дастину к вискам. Так делала моя мать, когда мы обе подхватили местную хворь на Маргарите. Я выжила, а она — нет. Видать, перелила в меня свою жизнь.

Камни лла предназначены убивать. Но сейчас я молила их дать Воину Скал силы жить. Я собирала в руках всю свою волю и направляла в камни, и просила, чтобы они передали ее Дастину. Камни откликнулись. Руки покалывало, и Дастин открыл глаза — светлые, как у Лэя, но без блеска. Бледные губы шевельнулись:

— Эр Леди, не надо. Поберегите себя… для него. — Он перевел мутнеющий взгляд на Лэя. — Не убивай. Она такая… красивая. Останься с ней. Не убивай, слышишь?

— Не буду, — обещал Лэй, низко опустив голову.

— Дастин, тебе еще жить и жить! — попыталась я убедить и его, и себя.

— Не хочу умирать… долго. — Язык у Воина Скал заплетался, едва можно было разобрать слова. — Пусть лучше… несчастный случай в горах.

— Дастин, помолчи, — велела я. — Не мешай.

Он не послушался.

— Когда Милли… ко мне сунулась… я понял: это приговор. Ведь ни одна девушка… не смела… все боялись… А тут — эта мелкая шлюшка. Не хочу.

Он умолк. Минуту спустя камни лла на руках затихли, уснув. И Дастин перестал дышать.

Умер. Не от ран, не от болезни. Вот просто раз — и все кончилось.

До меня наконец-то дошло. Он убил своего врага, и вслед за тем потух огонь его собственной жизни. Прежде это бешеное пламя отпугивало женщин от Воина-убийцы, а минувшей ночью поганка Милли подгребла со своими услугами. Не только унизительно, но и страшно. Осмелевшая шлюха, как знак подползающей смерти. Воин Скал предпочел умереть здесь и сейчас. Быстро — и без иных унижений.

— Дикость какая… — прошептала я. Вскрикнула: — Лэй, зачем?! Убить — и вот так умереть?! — Голос сломался, я опять зашептала: — Умереть ни за что… за смерть врага… Зачем?!

Лэй плакал. У меня чуть сердце не остановилось, когда я увидела мокрые дорожки у него на щеках. А потом меня подхватила бешеная ярость эршелла. Вскочив на ноги, я взмыла на высокий берег, проломилась сквозь кусты и вырвалась на площадку.

Милли была тут как тут, трепеща от волнения и любопытства.

— Они любились друг с дружкой? Ну конечно! Мы с Лизой сразу подумали: раз Дасти меня прогнал, значит, мальчиков любит. Они еще там? Пойду посмот…

Я закричала — срывая голос, раздирая горло, сама себя почти не слыша. Милли шарахнулась испуганной мышью, а из своей палатки высунулась полураздетая Грэм:

— Да что ты орешь, как ненормальная?

На ее дрябловатой шее темнели следы засосов.

У меня в глазах помутилось. Ненавижу. Развращенность Милли, равнодушие старшей сестры-наркоманки, нахрапистость Грэм, их «законный брак», искалечивший девчонку… Ненавижу!

Камни лла не успели ужалить, предупредить. Зеленые молнии сорвались с моих рук, с груди, с шеи — и ударили в Милли, окутав ее зеленоватым свечением. Она упала и с визгом закрутилась на земле, разбрасывая бледные искры. Грэм потрясенно застыла, не успев вылезти из палатки. Рядом с ней появилась ошеломленная Лиза; смоляные кудри падали на голые плечи и пышную грудь. Ненавижу! Ярость эршелла настигла Лизу, накрыла облаком зеленоватого света, превратила в вопящий искрящийся ком.

Хрипло заорала насмерть перепуганная Грэм. Ненавижу…

На третий удар не достало сил. Ноги подогнулись, я тяжко осела на землю. Воздуха не хватало, сердце заходилось, грозя лопнуть. Я убила двоих человек.

Нет — еще не убила. Милли дергалась и всхлипывала, скребла пальцами каменную крошку, Лиза подвывала, барахтаясь и пытаясь уползти обратно в палатку. Обе уже не искрили, а истекали мутными серыми струйками, похожими на тонкие дымки. По крайней мере, так мне виделось.

— Вы совсем не владеете собой, эр Леди Шелл, — раздался надо мной холодный голос… прозвенела ледяная сталь.

Мимо прошел Лэй-Воин, нагнулся к Милли, коснувшись ее головы, и направился к «законным супругам». Легкий, стремительный, неумолимый. Лэй поддел Лизу носком ботинка, и она распласталась, уткнувшись носом в землю, разметав черные кудри, продолжая тихонько подвывать. Грэм съежилась, сморщилась, внезапно сделавшись сущей старухой, и неожиданным фальцетом выкрикнула:

— Не подходи! Не смей! Я — женщина!

— Ты — не женщина, — отрезал он. — Ты…

Он так припечатал эту тварь — повторить невозможно, и точнее не скажешь. А после протянул к ней руку. Только протянул, даже пальцами не коснувшись. Удар Воина Скал — не зеленые молнии эршелла; он оказался невидим и со стороны не ощутим. Грэм заколыхалась, будто огромный шмат студня, заскулила, съеживаясь все больше, прижимая подбородок к груди, выгибая спину. Казалось, она вот-вот превратится в шар, который будет скулить и кататься по белу свету.

Сердце отсчитало несколько неровных ударов. Лэй уронил руку, отвернулся и побрел через площадку к глайдеру. Измученный, погасший, полумертвый.

Милли затихла, и смолкли подвывания Лизы. Одна Грэм еще жалко постанывала, покачиваясь из стороны в сторону. Мне не чудились над ней дымки, как недавно над сестрами, а виделся мутно-серый, в черных крапинах, туман, словно дрожащая оболочка.

Четыре смерти подряд. Дастин покончил с собой, чтоб не мучиться долго и унизительно. Двух сестер прикончила я. Одну тва… м-м, женщину — Лэй. Что дальше? В тюрьму? Нет! Пусть лучше Лэй убьет меня здесь. А если не сможет, я сама справлюсь, как Дастин. Я уже знаю: тут принято платить жизнью за смерть.