Две воительницы - Личия Троиси Страница 10

Зал полон людей. Они пьют. Вокруг них звучат голоса и смех — он знает: это голос наступившего мира, это звуки жизни.

Она молчит, водит пальцем по краю стакана. Он смотрит то на нее, то на стоящую перед ним кружку с пивом. Оба молчат, но это молчание полно мыслей и чувств.

Прошло много времени, прежде чем она подняла на Идо взгляд заблестевших глаз:

— Мы двое оставшихся, верно? — и улыбнулась.

Он всегда был «оставшимся». Остался жив, потеряв семью, остался жив в армии Тиранно, теперь остался жив после Великой Зимней Битвы. Он пережил все и уцелел, видел все, что можно увидеть, и теперь приговорен к мирной жизни — к покою, который ему почти незнаком.

— Я не думала, что так будет. Все эти годы я ждала, чтобы наступил мир, а теперь, когда это случилось, чувствую, что не рада ему, — продолжала Соана.

— Так всегда бывает, когда кончается война. Это привыкание к войне, проклятие вернувшихся из боя. После войны им кажется, что они не могут жить без запаха битвы, без напряжения борьбы.

Соана делает еще один большой глоток, кажется, только для того, чтобы набраться мужества.

— Мне одиноко. Мне никогда не случалось чувствовать одиночество так сильно. Конечно, мне и раньше приходилось это испытывать, помнишь, когда погиб Фен. Но никогда я не была такой одинокой, как теперь, после ухода Ниал и Сеннара. Ниал много лет наполняла собой мою жизнь, а теперь мне остается только жалеть, что я не смогла быть для нее матерью. А ведь я всегда этого хотела, понимаешь?

Идо кивнул.

— Она ушла, и я спрашиваю себя: а что будет теперь?

Идо устало прислонился к стене. Странно, до чего совпадают их мысли. Он испытывал те же чувства и то же ощущение приближающейся старости.

— Что будет, неизвестно. Теперь мы должны научиться наслаждаться покоем и жить без Ниал. И будем сводить счеты с уходящим временем, с болезнями, которые станут усиливаться, со своим телом, которое станет изменяться.

— Вот и наступила старость… Я чувствую себя такой старой, словно прожила много сотен лет и слишком много видела в жизни… Избиение полуэльфов, сумасшествие Рейс, смерть моего любимого, обвал Башни. Я устала… А теперь я еще и уродлива.

Тут Соана на мгновение смутилась и покраснела: она не могла понять, почему у нее вырвалась последняя фраза.

Идо смотрел на тонкие морщинки вокруг ее глаз, на складки в углах губ, и волнение сдавило ему грудь. Это было глупо, но он подумал о другой, новой молодости, о начале новой жизни.

— Ты так же красива, как прежде, даже еще красивее. Даже боль делает тебя светлее и прекраснее.

Он тут же пожалел, что сказал это. Как он мог забыть, где он и сколько ему лет! Старик, а ведет себя как мальчишка!

А Соана улыбнулась, и от этой улыбки повеяло чем-то свежим. Потом она положила свою ладонь на ладонь Идо — и все было решено. Одна ладонь почувствовала дрожь другой и сама вздрогнула в ответ.

— Можно мне провести этот вечер у тебя, как в прежние времена? — спросила Соана.

— Мой дом — твой дом, — не раздумывая ответил Идо.

Так началась их любовь.

Тут его воспоминания грубо прервал хозяин гостиницы.

Нехва похудел и заметно постарел. Он был совершенно лысым и восполнял этот недостаток длинной бородой. Правый рукав его куртки был завязан узлом. А вот лицо не очень изменилось. Оно всегда было красным от пива.

— Уже поздно, мы закрываемся. Но может быть, вы желаете переночевать? У нас есть хорошие комнаты на верхнем этаже.

— Я только хочу кое-что узнать.

Нехва мгновенно перешел к обороне:

— Если не хотите остаться на ночь, я могу только попросить вас расплатиться и уйти.

Идо улыбнулся под своим капюшоном:

— Я ваш старый друг.

На лице хозяина гостиницы отразилось беспокойство.

— Помнишь, когда ты уходил от нас, обещал мне, что всегда будешь моим другом.

Нехва побледнел.

— И…

Идо предостерегающе поднял палец.

— Я купец и сейчас в пути, ясно? Только купец.

— Бог мой, сколько времени… но как…

Идо приложил палец к губам, призывая старого друга к молчанию.

— Тебе не следует этого знать, так будет лучше. Пойдем в задние комнаты.

Нехва согласился, впустил Идо за стойку, отвел его в свое жилье, усадил на место и сел сам.

Только после этого Идо сбросил с головы капюшон. Нехва улыбнулся:

— Черт возьми, ты ни капли не изменился!

— Не изменился? Разве ты не видишь моих седых волос?

Друг от души рассмеялся.

— Ты уже был седым, когда мы сражались в Земле Огня.

— Ну, не совсем! — усмехнулся Идо.

— Идо… кто бы мог подумать, — продолжал Нехва. — Сюда доходит мало новостей о тебе, если не считать объявлений о награде за твою голову. Правду говоря, я считал, что ты умер… Как идут дела?

Идо покачал головой:

— Я думал, что ты, потеряв руку, стал благоразумным. Поверь мне: будет лучше, если я ничего тебе не скажу. Когда я выйду отсюда, забудь даже о том, что открывал мне дверь. Ясно?

Нехва грустно кивнул:

— Жаль… мне бы хотелось поговорить с тобой, как в прежние времена. Мне этого очень не хватало. Здесь все гибнет.

— Нехва, я бы охотно выслушал тебя, если бы не спешное дело, и, кроме того, я в этой местности объявлен в розыск. Чем дольше я здесь задержусь и чем больше расскажу тебе, тем больше создам для тебя проблем.

Хозяин пожал плечами:

— При теперешнем положении дел это, быть может, стало бы для меня освобождением.

— Не говори глупости, здесь нужны такие люди, как ты.

Нехва поморщился:

— Скажи мне, чем я могу тебе помочь.

— Это будет нелегко, но я полагаюсь на твою память. Мне сообщили, что много лет назад через эти места проходил полуэльф.

Нехва улыбнулся:

— Этого не может быть, никого из их народа здесь уже давно не видели.

— Он побывал здесь двадцать лет назад, и, может быть, ты просто не понял, что он полуэльф. Тогда это был подросток с рыжими волосами, лиловыми глазами и немного заостренными ушами.

— А, этот… да, такой проходил, — уверенно сказал Нехва. — Я помню его.

— Ты просто чудо. Я и не надеялся на это.

— Не ври, надеялся: ты же пришел сюда для этого.