Проклятие демона - Роберт Энтони Сальваторе Страница 10

Браумин сумел верно прочитать мысли Джеховита и, желая разрядить напряжение, негромко рассмеялся.

— За этот год мы многому научились, — сказал он. — Будем надеяться, орден Абеля сумеет залечить открывшиеся раны.

— Канонизировав Эвелина Десбриса? — недоверчиво спросил Джеховит.

Браумин поднял руки.

— Со временем эта идея начнет обретать своих сторонников, — примирительно сказал он, не желая вступать в спор. — Но прежде чем мы начнем обсуждать подобные вещи, прежде чем мы даже начнем выяснять, кто же был прав — отец-настоятель Маркворт или магистр Джоджонах и брат Эвелин, — мы должны исполнить приказ короля и навести порядок в собственном доме.

Недоверчивость в глазах Джеховита вспыхнула ярким пламенем.

— Вы давно уже решили, кто из них шел правильным путем, — с упреком проговорил он.

— И в этом я как раз намерен выступить против вас, причем со всей силой, если после всего, что нам пришлось пережить, вы встанете на сторону Маркворта, — согласился брат Браумин. — Но опять-таки, у нас нет ни времени, ни безрассудства, чтобы начинать сражение прямо сейчас.

— Согласен, — отступил Джеховит.

— Мы должны быстро созвать Коллегию аббатов, чтобы избрать нового отца-настоятеля и решить вопрос о том, кто будет настоятелем в Сент-Прешес, — продолжал брат Браумин.

— Послушайте, брат Браумин, вы ведь даже еще не магистр. Вероятно, вас как безупречного пригласят на Коллегию аббатов, однако решающего голоса вы там не получите. Между тем вы говорите так, словно лично вознамерились созвать Коллегию.

— Не далее как сегодня в присутствии короля Дануба магистр Фрэнсис провозгласит меня настоятелем Сент-Прешес, — объявил Браумин. — Свидетелем будет брат Талюмус.

Он сделал паузу и посмотрел старому монаху прямо в глаза.

— А вторым свидетелем будет Джилсепони, отказавшаяся занять этот пост.

— Дети, ведущие детей! — гневно возвысил голос Джеховит.

Браумин знал: это у него от досады. Вряд ли у старого настоятеля есть шансы помешать назначению брата Браумина.

— Не хватало еще приплести сюда и эту Джилсепони! — кипел Джеховит. — Она вообще не имеет отношения к ордену! Нечего ей соваться в эти дела!

— Она имеет отношение к ордену, друг мой, — спокойно ответил брат Браумин. — Неужто вы решитесь отрицать, что она умело обращается с камнями? Разве это не ясный знак Божьего благоволения к ней? Или вы решитесь отрицать последние слова отца-настоятеля Маркворта?

— Он бредил, — продолжал упираться Джеховит. — Маркворт был при смерти. Кроме того, он не провозглашал Джилсепони. Все это только слова неразумного брага Фрэнсиса.

— Нет, то был величайший момент просветления, пережитый отцом-настоятелем, — возразил Браумин Херд. — Ясности, какой Маркворт не испытывал с тех самых пор, как послал Карающего Брата, дабы выследить и убить Эвелина; с тех самых пор, как силой захватил семью Чиличанков и бросил в застенки Санта-Мир-Абель. Вы знаете, что мои слова справедливы и к ним обязательно прислушаются остальные настоятели и магистры, большинство из которых усомнились в деяниях Маркворта еще задолго до недавних разоблачений. Магистр Фрэнсис пошел вслед за Марквортом по дороге теней, но вернулся к свету и поведал нам правду.

Джеховиту понадобилось немало времени, чтобы обдумать возражения Браумина и найти ответ.

— Я не стану противиться вашему назначению на пост настоятеля, — сказал он.

Браумин улыбнулся, однако Джеховит сумел быстро погасить его улыбку. Старик ткнул в него длинным, тощим пальцем и добавил:

— Но только в том случае, если не вернется епископ Де’Уннеро.

— Даже если и вернется, ему нельзя доверять, — возразил Браумин. — Мы знаем, что в последнем сражении он был на стороне Маркворта.

— Мы об этом ничего не знаем, — саркастически заметил Джеховит.

— Он подозревается в убийстве барона Бильдборо.

— Вздор, — презрительно усмехнулся Джеховит. — Его подозревают лишь те, кто настолько ненавидел Маркворта, что готовы везде видеть «руку» отца-настоятеля. Нет никакой связи между убийством барона и Де’Уннеро. Да, епископ в совершенстве владеет магией тигриной лапы, но едва ли это обстоятельство может быть вменено ему в вину.

— Тогда почему он бежал? — спросил Браумин.

— Я поддержу ваше назначение, если Де’Уннеро не вернется и не представит убедительных доводов в пользу возобновления своей главенствующей роли в Сент-Прешес. Таково было мнение Маркворта, — решительно заявил Джеховит.

Брат Браумин, подумав, кивнул в знак согласия.

По манере, с какой держался старый настоятель, Браумин вскоре сообразил, что мнение Джеховита имеет определенную цену.

— Что вам нужно? — без обиняков спросил молодой монах.

— Две вещи, — ответил Джеховит. — Первое — это почтительное отношение к памяти отца-настоятеля Маркворта.

Удивление на лице Браумина быстро сменилось явным отвращением.

— Он был великим человеком, — настаивал Джеховит.

— Запятнавшим себя убийством, — тихо ответил Браумин.

Меньше всего ему хотелось, чтобы их разговор сейчас кто-либо услышал.

Джеховит покачал головой.

— Вам не понять, — ответил он. — Я не оспариваю вашей оценки Далеберта Маркворта, но вы не можете судить обо всей его жизни по одному ошибочному повороту.

— Точнее назвать это неверным выбором, — перебил его Браумин.

Джеховит кивнул, соглашаясь с доводом, но, как понял Браумин, его согласия надолго не хватит.

— Какими бы ни были наши словесные определения, Маркворт допустил ошибку, и дело его жизни пошло не в том направлении, — сказал Джеховит. — Но и мы поступили бы неправильно, если бы начали судить о том, что сделано этим человеком, учитывая только то, что им сделано в последние трагические дни.

Браумин знал, что трагическими были не только последние дни Маркворта. Таких дней было намного больше. Молодому монаху с его идеалистическими устремлениями претил весь ход этого разговора, направляемого Джеховитом.

— Можно лишиться святости из-за одного опрометчивого шага, — напомнил он Джеховиту.

— Я же не прошу вас канонизировать Маркворта, — возразил тот.

— А о чем вы просите?

— Я прошу чтить его память в той же мере, в какой мы чтим память его предшественников — память каждого отца-настоятеля, за исключением тех, кто уводил церковь с истинного пути.

— Маркворт тоже принадлежит к их числу.

Джеховит покачал головой.

— Он оказался в трудном положении, усугубленном войной и действиями тех двух братьев, которых вы превозносите до небес. Вы можете возразить: он-де сделал роковой выбор, однако правление Маркворта на посту отца-настоятеля не было отягчено ни бесконечными богословскими спорами, ни репрессиями. Более того, под водительством Далеберта Маркворта церковь достигла новых высот власти. Разве в прошлом мы имели столь щедрый и обильный дар самоцветов?